Обольстительница в бархате

Миссис Уильямс молча смотрела на нее. Потом ее взгляд метнулся к двери в спальню.

— Мы поняли, почему вы так поступили, — мягко произнес Лисберн. — Но вы поставили себя в опасное положение. Эти люди могут предать вас и заявить, что не имеют никакого отношения к сцене в «Воксхолле». Они очернят ваше имя с такой же легкостью, как имя Суонтона. Хотя он и не собирается выдвигать против вас обвинения, я могу представить, что из-за скандала вам будет трудно найти работу.

Неверной походкой миссис Уильямс добрела до кресла и рухнула в него.

— Я никогда не думала… — Она закрыла лицо руками. Это был жест прекрасного отчаяния, все-таки она была актрисой. Но Лисберн поверил ей. Он поверил в ее любовь к дочери и в ее страх потерять ребенка. Любой, кто когда-нибудь терял любимого человека, поверил бы ей.

— Бьянка будет в безопасности, — сказал он. — Я обещаю. Первое, что мы сделаем, увезем вас туда, где никто не сможет вам угрожать.

* * *

Не так-то это просто, перевезти семейство среди ночи или подыскать ему такое место, куда можно переехать немедленно.

Но у миссис Уильямс имелось не так много вещей из-за ее постоянных визитов в ломбард. Почти все они, включая вещи дочери, уместились в один большой саквояж. Пока Леони помогала их укладывать, Лисберн спустился вниз к хозяйке, где заплатил за жилье плюс кое-что сверху, чтобы она не сдавала комнаты сразу.

Куда им теперь направиться, было вполне очевидно.

Леони повезла их в Кливдон-Хаус.

Ей было хорошо известно, что Холлидей — дворецкий герцога Кливдона — был человеком привычным к визитам в дом в самое неурочное время. Чаще всего так там появлялась Софи, но и приезд Леони незадолго до рассвета вряд ли выведет его или кого-нибудь еще из равновесия. Ее появление в компании Лисберна и странной молодой женщины с ребенком не вызвало у дворецкого особого интереса. Это был не первый раз, когда особняк герцога на Чаринг-Кросс становился убежищем для очаровательных женщин, оказавшихся в затруднительном положении. И не в последний раз, судя по благожелательному виду Холлидея.

Справедливости ради нужно сказать, что, пользуясь полным доверием герцога, Холлидей был полностью осведомлен о том, что ведутся поиски пропавшего человека. Можно было не говорить дворецкому, что одетая в черное светловолосая женщина со спящим ребенком на руках и была тем самым человеком. После короткого приказа экономка повела незнакомку в гостевое крыло.

Между тем его светлость, который незадолго до этого вернулся после собственных менее удачных поисков, был немедленно извещен о ночных визитерах. Он позвал Леони и Лисберна к себе в кабинет.

Кливдон не стал задавать неуместных вопросов о том, почему Лисберн оказался в «Модном доме Нуаро» в столь странное время, когда Фенвик заявился туда со срочными новостями. И не попытался накинуться на него, чтобы задушить. Но тем не менее посылал в сторону маркиза недружелюбные взгляды. Лисберн встречал их, мило и глупо хлопая глазами.

— Леони, тебе лучше переночевать здесь, — предложил герцог, после того как она коротко изложила события. — Джеффрис сама откроет магазин. У вас там нет нашествия клиентов. Тебе нужно отдохнуть, а Марселина будет вне себя, если не поговорит с тобой. Я знаю, как она переживает. — Еще один предвещавший грозу взгляд в сторону Лисберна. — Думаю, что маркизу лучше вернуться домой, чтобы успокоить своего кузена, и чем скорее, тем лучше.

Иногда, когда Кливдон начинал вести себя уж чересчур по-герцогски, Леони овладевали фантазии на предмет того, как она вцепляется ему в глотку или бьет его по голове одним из этих мраморных бюстов, которые загромождали помещение. Из-за того, что она не могла нанести увечье мужу своей сестры — прежде всего, потому что тот был слишком большой, и голова у него была крепкой, а кость в ней — толстой, — нужно было прикидываться глупой и ничего не понимающей. Никому из Нуаро не нравилось, когда им приказывали.

Но этой ночью — вернее, утром! — у нее не осталось сил на споры с ним. Сидя в наемной карете, Леони смотрела, как миссис Уильямс укачивает дочь, чтобы та снова заснула, и поймала себя на мыслях о том, как бы она себя повела, если бы узнала, что забеременела от Лисберна.

Леони была уверена, что он не повернулся бы спиной к своему отпрыску, как Тикер. Или Меффат? Так как маркиз был благородным человеком и обладал врожденными качествами защитника, нетрудно было представить, что он сделал бы ей предложение.

Ей не хотелось выходить замуж, только чтобы подыграть чьему-то благородству или удовлетворить чье-то чувство ответственности. Ей не хотелось выходить замуж без взаимной любви.

Однако это было бы хорошо для ребенка.

Но вот магазин!