Обольстительница в бархате

Я тебя одобряю и представляю ее:

Леди, от которой ты пришел в восторг

— Моя очень близкая подруга!

Миссис Эбди. «Моя очень близкая подруга», 1833 г.

Район Тоттнем-Корт-роуд, начало утра пятницы

Фенвику не потребовалось уезжать дальше отвратительной кофейни Джека, сообразила Леони. Он обошел все стоянки наемных карет по пути туда. Просто так, на всякий случай, объяснял парнишка. И нашел нужного человека. Поняв, что Чарли отлично помнит поездку, о которой его спросили, Фенвик решил, что будет лучше не выпускать его из вида. Поэтому заплатил ему, чтобы тот отвез его к «Модному дому Нуаро», где приказал ждать на тот случай, если Леони захочет поговорить с ним сама.

Из-за того, что кучер отказался идти куда бы то ни было, она бегом вернулась в дом, чтобы переодеться и заставить одеться Лисберна, который, не скрывая своего скептицизма, не желал двигаться с места.

Когда они спустились к карете, нескольких ответов на их вопросы оказались достаточными, чтобы поведение Лисберна резко изменилось. Хотя Джадд принял тех пассажиров ночью в понедельник, а потом возил сотни других людей по Лондону и окрестностям, он очень хорошо запомнил женщину, ребенка и «джентльмена».

— До Ламбета и назад, ведь так? — сказал он. — Это единственный раз, когда я ездил в «Воксхолл» за целую неделю или даже больше. И на чай он дал не так чтобы много.

Это подсказало им, что они напали на верный след. Не раздумывая, Леони, Лисберн и Фенвик сели в карету и тронулись в путь.

Джадд хорошо знал эти меблированные комнаты, потому что бывал здесь часто. Тут селился театральный люд, приходя и уходя отсюда в самое странное время. Он неоднократно подвозил к дому подвыпивших актеров после кутежей.

Это объясняло, почему растрепанная служанка, которая открыла им дверь, не удивилась поздним визитерам, а после короткого разговора с Леони и Лисберном отправила их к «овце на второй этаж».

Совершенно очевидно, «овца» ждала кого-то другого. Женщина распахнула дверь. Глаза у нее широко открылись, когда она увидела, кто перед ней стоит, и тут же попыталась захлопнуть дверь у них перед носом. Но Лисберн уже вставил в проем ногу, а Леони сказала:

— Мы пришли помочь.

— Я знаю вас, мисс Нуаро, — сказала женщина. — Вы были в «Воксхолле» в тот вечер. Просили деньги. Для падших женщин. Разве вам неизвестно, что это только поощряет безнравственное поведение? — Она коротко рассмеялась, но отступила в сторону и позволила им зайти, а потом закрыла за ними дверь.

Леони быстро оценила окружающую обстановку. Судя по всему, женщина занимала две комнаты. В одной они сейчас стояли. Комната была довольно просторной и использовалась в качестве гостиной. Приоткрытая дверь из нее вела, как прикинула Леони, в заднюю комнату поменьше. Учитывая наличие соседей и состояние дома, женщине это жилье обходилось от семи до десяти шиллингов в неделю. Тут было чисто, явно чище, чем у служанки внизу. Хотя такую мебель трудно содержать в порядке, она была старой, если вообще не назвать ее рухлядью. На столике возле двери лежали открытый альбом, театральная программка, газетная страница, пара ножниц и стояла баночка с клеем.

Подойдя к столику, Леони прочитала программку. Она объявляла о бенефисе, имя юбиляра было напечатано крупным шрифтом.

— Вы актриса, — сказала Леони. — Дульсинея Уильямс, я права?

Женщина преградила ей дорогу. Сунув газету и программку в альбом, захлопнула его и прижала к груди.

— Мне стало интересно, профессиональная вы актриса или нет, — продолжала мисс Нуаро. — Полный грации умоляющий жест, не говоря уже об умении удерживать ребенка и одновременно так очаровательно обращаться с мольбой к лорду Суонтону…

Миссис Уильямс залилась краской. Вздернула подбородок.

— Но публика в это поверила.

Если бы тогда в зрительном зале у Леони место было поближе или была возможность внимательно рассмотреть происходящее, она бы ни за что не поверила этой женщине. Сейчас в плохо освещенной комнате все стало очевидно. Все Нуаро и Делюси были актерами в той или иной степени, некоторые из них даже ушли на сцену. Но и вне зависимости от семейных талантов Леони видела достаточно представлений, чтобы в том, как женщина держится, жестикулирует и говорит, заметить признаки того, что она вышла на подмостки в раннем возрасте. Многие актеры до конца жизни не могут избавиться от театральной манерности.

— За представление вам кто-то заплатил, — сказала мисс Нуаро. — Вам ведь нужны деньги. — Она посмотрела на Лисберна, который, стоя на страже у двери в обманчиво расслабленной позе, изображал из себя глупого красавца.

Что лишь подтверждало, насколько умен он был. Ему стало понятно, что Леони пытается завоевать доверие женщины, и поэтому он изо всех сил старался притвориться безобидным.