Обещание страсти

Она прочитала больше, чем он ожидал. С ней трудно спорить. И она совершенно права.

– Я никогда не думал, что ты тупая, Кассия, – притихшим голосом сказал он. – Но и я не тупой. Я сказал тебе, что они никогда не смогут повесить на меня эту забастовку.

– Откуда ты знаешь? Что, если кто-нибудь из твоих сообщников, с кем ты проделал это, скажет что-нибудь? Что тогда? Что, если какой-нибудь ублюдок не вытерпит и убьет тебя? Какой-нибудь «радикал», как ты их называешь.

– Тогда и будем беспокоиться. Тогда. Не сейчас.

Она замолчала, ее глаза заблестели от слез.

– Прости, Лукас. Но я ничего не могу с собой поделать. Я беспокоюсь.

И она знает, что у нее для этого есть основательные причины. Лукас не собирается оставить свою работу в тюрьмах, и он в опасности. Они оба это знают.

– Послушай, Мама, давай забудем об этом и пойдем поедим.

Он крепко обнял ее обеими руками и поцеловал в глаза и в губы. С него на время хватило серьезных разговоров. Напряжение между ними потихоньку ослабело, но Кассия все равно не смогла преодолеть свой страх. Она поняла, что ведет проигранную битву, надеясь убедить его бросить то, что он делает. Он прирожденный игрок. Ей остается лишь надеяться, что он никогда не проиграет.

Спустя полчаса они спустились вниз.

– Куда мы идем?

– В «Ванесси». Лучшая паста в городе. Ты разве не знаешь Сан-Францико?

– Не очень хорошо. Я бывала здесь ребенком и однажды, лет десять назад, на приеме. Но я мало что видела. Мы где-то обедали в ресторане с полинезийской кухней и жили в отеле на Ноб-Хилл. Я помню канатную дорогу, и это, пожалуй, все. Я с Эдвардом и Тоти.

– Это звучит не слишком интересно. Господи, да ты совсем не знаешь этого города!

– Не знаю. Но теперь я увидела «Ритц», а ты можешь показать мне все остальное.

Она пожала его руку, и они обменялись умиротворенными улыбками.

Ресторан «Ванесси» был заполнен до отказа, даже в десять часов вечера. Художники, писатели, газетчики, политики, дебютантки и посетители театров. Толпа представляла собой сборище всех слоев общества, которых можно встретить в городе. И Лукас оказался прав. Пасту здесь готовили великолепно. Кассия выбрала ньокки, Люк – феттучини, а на десерт они заказали незабываемый забальоне.

Кассия откинулась на стуле, держа в руках чашку с эспрессо, и лениво огляделась вокруг.

– Знаешь, это напоминает мне «Джино» в Нью-Йорке, только здесь лучше.

– В Сан-Франциско все лучше. Я влюблен в этот город.

Она улыбнулась ему и сделала глоток горячего кофе.

– Единственная проблема состоит в том, что к полуночи город вымирает.

– Сегодня ночью я могу тоже вымереть. Господи, уже половина третьего утра, мое время.

– Ты устала, детка?

Он выглядел почти обеспокоенным. Она такая маленькая и хрупкая. Но он знает, что она намного крепче, чем выглядит. Он уже это видел.

– Нет. Я просто расслабилась. И счастлива. И удовлетворена. А эта кровать в «Ритце» – такое впечатление, что ты заснул на облаках.

– Да, похоже на то.

Он потянулся и взял ее за руку, и тут она заметила, что он смотрит на что-то через ее плечо, нахмурив брови. Она оглянулась посмотреть, что там такое? Просто столик, за которым сидели мужчины.

– Ты их знаешь?

– Некоторым образом.

Его лицо сделалось жестким, а его рука, казалось, потеряла интерес к ее руке. Он смотрел на компанию из пяти мужчин, с короткими хорошо постриженными волосами, в двубортных костюмах и светлых галстуках. Они отдаленно напоминали гангстеров.

– Кто они? – спросила она, снова поворачиваясь к нему.

– Свиньи, – сухо ответил он.

– Полиция?

Он кивнул.

– Да, специальный отдел расследований, специализирующийся на том, чтобы доставлять неприятности таким людям, как я.

– Не будь параноиком, Люк. Они просто ужинают здесь, как и мы.

– Да. Надо полагать.

Но они испортили ему настроение, поэтому они с Кассией довольно быстро ушли.

– Люк, тебе нечего скрывать. Правда?

Они шли по Бродвею, мимо зазывал в стриптиз-бары. Но полицейские, сидевшие за столиком, не выходили у них из головы.

– Правда. Но тот малый, который сидел за дальним концом стола, следит за мной со дня моего приезда в город. Меня уже тошнит от этого.

– Он не следил за тобой сегодня вечером. Он ужинал со своими друзьями.

Группа полицейских не проявляла к ним никакого интереса.

– Разве нет?

Теперь она встревожилась. Очень.

– Я не знаю, Мама. Мне они просто не нравятся. Свинья есть свинья. – Он облизнул кончик сигары, зажег ее и посмотрел ей в лицо. – И я настоящий сукин сын, потому что порчу тебе настроение. Просто я не люблю полицейских, детка. В этом все дело. И давай посмотрим правде в лицо, я играл в очень жесткую игру с забастовкой в Сан-Квентине. За три недели были убиты семь охранников.

На мгновение он подумал, что, может быть, он был не прав, оставаясь здесь.

Они заходили в порнографические книжные магазины, наблюдали за туристами на улицах и дошли до Гранд-авеню, оккупированной кофейнями и поэтами. Но полиция не выходила у них из ума, как ни старались они скрыть это друг от друга. И Люк снова почувствовал, что за ним следят.

Кассия пыталась поднять ему настроение, изображая туристку.