О мифах и магии (ЛП)

— Нет, — повторил Снейп. Он отодвинул от себя полупустую кружку с шоколадом, будто пытаясь отгородиться от вторжения. Не помогло — женщина потянулась за стулом, стоявшим однажды напротив Снейпова стула, поняла, что там ничего нет, спотыкаясь, подошла к Снейпу и брякнулась к нему на колени, ухватившись за край стола.

— Ты какой-то грустный, — заявила она.

Снейп замер, опасаясь возможной реакции своего тела.

— Уверяю вас, со мной всё прекрасно.

Её большой палец пробрался к его подбородку.

— У тебя аж лицо вытянулось.

— Боюсь, это врождённое.

Женщина рассмеялась, продемонстрировав на удивление белые зубы. Поднесла сигарету к губам, затянулась.

— Кажется, тебе одиноко, — сказала она, выпуская изо рта сернистый дым, как дракон.

— Обхожусь как-то.

— Жаль.

Без предупреждения она схватила его кисть и положила себе на колени ладонью кверху. Снейп попытался отнять руку и встать, но дама была тяжелее и как будто даже не заметила сопротивления.

Она провела пальцами по линиям на его ладони.

— Хочешь, погадаю?

— Нет. — Снейп отдёрнул руку, наконец умудрившись ослабить её хватку. Однако мадам теперь держала за его рукав, ухватившись короткими пальцами за пуговицу.

— Почему? — поинтересовалась она. Её влажные глаза были подведены черным. — Не веришь в магию?

Секунду спустя она с воплем полетела на пол, и несколько мужчин у барной стойки вскочили на ноги с разъяренными лицами.

Снейп вышел из паба, не говоря ни слова, молясь, чтобы защитники дамской чести не увязались следом.

Дурень, сказал он себе. Идиот.

Всё зря. Непонятно, с чего он взял, что поездка в Лондон чем-то ему поможет. Чего он ожидал? Что долгие годы тревоги и печали, ощущения неправильности, отсутствия чего-то важного, вот так просто схлынут и исчезнут? Что пресная обыкновенность, обыденность жизни отдёрнется, как занавес, открыв спрятанное за нею нечто, о чем он и помыслить не мог, зеркало, которое отразит его истинную личность, покажет, кто он на самом деле под этой неприметной одеждой, безысходностью, кислой миной и бессилием?

Не веришь в магию?

— Сигаретку одолжи, а? — попросил бродяга у входа на станцию подземки.

— Ни в коем случае, — пробормотал себе под нос Снейп. Чаринг-Кросс исчезал за его спиной.

Сумасшедшая. Девчонка — сумасшедшая. Она сама так сказала. Может быть, она его преследует — и обвинила его в том же, чтобы сбить со следа, предвосхитить обвинение с его стороны. Следит за ним, подначивает, провоцирует. Или вполне возможно, что кто-то это подстроил, кто-то пытается вывести его из себя.

Она знает, подсказал разум.

— Она бредит.

Стоявшая рядом женщина поспешно перешла в другой конец вагона.

Как из ниоткуда возникли надписи «Кингс-Кросс/Сент-Панкрас». Он и не помнил, как перешёл на другую ветку.

Чего ты боишься? Узнать правду? Боишься, что есть на свете что-то, чего ты не понимаешь? Что-то, что ты забыл?

— Это всё не по-настоящему.

Билет домой у него был, Снейп держал его в руке, сминая бумагу пальцами. Поезд не задерживался, уже стоял на платформе. Ничто не мешало Снейпу сесть в него, исчезнуть на севере и больше никогда не возвращаться сюда. Успокоиться, вернуться к нормальной жизни, перестать обращать внимание на странные выкрутасы разума, притвориться, что Гермионы не существует вовсе.

Его едва не сбила с ног багажной тележкой женщина с детьми, и снова настигло странное ощущение, что-то защекотало затылок.

Снейп поднял взгляд.

Она.

Между платформами девять и десять, с сумкой в руке, стояла Гермиона Грейнджер. Стояла и улыбалась.

========== На север ==========

То, что она сумела его отыскать, его уже не удивляло. Но то, что она была явно рада его видеть…

— Вероятно, ваш разговор с матерью прошёл лучше, чем я думал.

— Это как сказать. — Гермиона стиснула сумку в руках, улыбка соскользнула с её лица. — Но иначе и быть не могло, правда? Теперь уже не могло.

— Пожалуй, — смягчился Снейп. Стороны диалога разделяло неловкое расстояние в два шага — между ними свободно проходили пассажиры, слишком поздно замечая собеседников и делая виноватые лица. Снейп не мог заставить себя подойти ближе: ему казалось, что это равноценно признанию.

— И потом, — сказала Гермиона, — ну сколько можно слушать, что я ошибаюсь. — Заправив непослушный локон за ухо, она вздёрнула подбородок. — Я к такому не привыкла и терпеть это не собираюсь.

Снейп сунул руки в карманы и сгорбился, спрятался за поднятым воротником пальто.

— И куда же вы направляетесь? — Ему не терпелось закончить этот разговор.

Гермиона нахмурилась.

— Еду с вами. — «Конечно» как бы подразумевалось. — Вы против?

«Ещё как», — подумал Снейп. А вслух спросил:

— Зачем?

Между ними проскочила очередная семья, и Гермиона раздосадовано схватила Снейпа за рукав и потянула к себе. Её пальцы задержались на обшлаге, и Снейп, уставший от беспардонности посторонних ему людей, выдернул свою руку. Их разговор — разговор, который Снейп и не собирался заводить, от которого он, собственно, и сбежал — принимал неожиданный оборот и, судя по выражению лица Гермионы, шёл именно в нужную ей сторону.