o 8b191ad8675a2039

вздели за бесплодие свое, в Новодевичий монастырь дорога известная».

Щеки Ирины заалели, однако, ничего не сказав, она только поклонилась свекру и

прошептала: «На то воля Божия, батюшка».

-Ну-ну, - кисло сказал царь, и, посмотрев на Марфу, велел: «Иди со мной, боярыня, разговор

у меня до тебя есть».

В личных палатах царя было жарко натоплено. Иван Васильевич опустился в огромное,

бархатное кресло и потер колено. «Ходят лекари, вона, твой муж, как в Вологду не уехал

еще, какого-то немца из ихней слободы приводил, а все без толку – как погода зачнет

меняться, так и ноет кость, так и ноет».

-Так, может, травами, государь, - попыталась сказать Марфа, но царь только махнул рукой:

«Да ладно, меч в руках держать могу, и в седле сижу лучше молодых, а что еще надо?

Он вдруг усмехнулся: «Да и кое-что другое тоже меня не оставляет. Ты вот что, боярыня,

мать твоя покойница жену мою первую, Анастасию Романовну, какими-то снадобьями поила,

чтобы понесла она – знаешь ты их?».

-Знаю, государь, - тихо ответила Марфа.

-Ну так приготовь, и Марье моей дай, - велел царь. «Девка она здоровая, живу я с ней, как

мужу и положено, а все не зачинает. Наследник же нужен – сама видишь, на Федора

надежды мало. А ежели понесет Марья, и сына родит – тут уж я тебя своими милостями не

оставлю, Марфа Федоровна».

-Хорошо, - Марфа чуть помялась. «Мне поговорить бы с царицей, государь, ну там, по

женским делам нашим, прежде чем снадобье зачинать делать, разные они бывают».

-Ну и поговори, - разрешил царь. «Марья у меня, правда, затворница, людей дичится, все

больше на молитве пребывает, или за Писанием сидит, но как вы обе бабы есть, дак с тобой,

она, может, чуть приветливей будет. Ну иди, боярыня, к семье тебе надо ведь».

Иван Васильевич посмотрел на прямую, красивую спину Марфы, и, чуть вздохнув, неслышно

пробормотал:

-Да, не тянул бы я тогда со свадьбой – она бы мне не пятерых детей принесла, а поболе. И

дети-то у нее все как на подбор – здоровые, да красивые. Поторопился я Федьку венчать –

Федосья ее как раз бы в жены ему сгодилась. А может…, - царь усмехнулся, и замер, глядя в

окно – на бескрайнюю, свистящую метель, на ночь, что медленно, неумолимо спускалась на

Москву.

Марфа зашла в девичью горницу и гневно спросила: «Это что еще такое?». Феодосия

оторвалась от письма и пожала плечами: «Дак приберут же, на что слуги-то у нас?».

-Не у вас, а у нас, - ядовито сказала мать, и двумя пальцами подняла с персидского ковра

сброшенную на него шубку. «Сейчас, как закончишь, встанешь, и все тут в порядок

приведешь, милая. А потом посмотришь, как у девчонок – чисто ли».

-Да я закончила уже, - вздохнула девушка, и, повертев в руках перо, подула на чернила.

Мать протянула унизанную тяжелыми кольцами руку: «Давай».

Феодосия отдала ей грамоту, и, закатив глаза, стала раскладывать одежду по сундукам.

-Потом с младшими сядешь, - велела мать, - Писанием я с ними позанималась уже, так что

тебе только языки для Лизы остались, и с двойняшками – чтение. Опосля этого на поварню

иди, ужин готовить».

-А ключница на что? – Федосья вздернула бровь.

-На то, чтобы тебя обучать, с какой стороны к очагу подойти, - ехидно ответила мать и

закрыла за собой дверь.

Прежде чем запереться в своих горницах, Марфа заглянула к младшим. Двойняшки

возились на полу с тряпичными куклами, о чем-то тихо переговариваясь, а Лиза,

одновременно пыталась рассматривать какой-то альбом, и расчесывать волосы.

-Дай-ка, дочка, - тихо сказала Марфа и взялась за гребень. Она вдруг вспомнила, как мать

покойница расчесывала ей волосы там, в старой подмосковной, и, наклонившись к нежной

шейке девочке, поцеловала ее.

-Что это ты смотришь? – спросила Марфа, разглядывая альбом. «Это Федины?».

-Да, - Лиза вдруг вздохнула. «Он же больше нашего на улице бывает, мы ногами и не ходим,

только в возке, а из него мало что разглядишь. Вот он и рисует мне, чтобы я посмотрела.

Красиво-то как! – искренне сказала девочка, разглядывая лист альбома с изображенной на

нем Троицкой церковью.

Марфа стала заплетать девочке косы и вдруг подумала: «А сказать-то когда ей? В апреле уж

шесть лет будет, можно вроде. Или, как в Лондон вернемся, сказать? Надо с Петькой

посоветоваться, как он приедет. А не говорить нельзя – Полли другое дело, Степан с

Федосьей повенчаются, и заберут ее, там уж Степа ей сам все расскажет, как она постарше

будет, а Лизу-то мне воспитывать, пока замуж не уйдет».

-А ты что грустишь, маменька? – Лиза повернулась и ласково обняла ее ручками за шею.

-По батюшке скучаю, - Марфа чуть улыбнулась.

-Ой, я тоже, - Лиза, будто взрослая, подперла щеку ладонью.

Прасковья подняла голову, и попросила: «Мама, а сказку можно?»

-Пожалуйста! – присоединилась к ней Марья.

-Ну, залезайте-то на колени, мои хорошие, - улыбнулась Марфа, раскрыв объятья. Девчонки,

посопев, устроились поудобнее, а Лиза, чуть зевая, взяла мать за руку, и прижалась к ней

щекой.

-А мы в подмосковную скоро поедем? – спросила девочка, пока Марфа думала – какую

сказку рассказать.

-Скоро, милая, - ответила Марфа и сказала таинственным голосом: «Ну, слушайте, про

Ивана-царевича и серого волка...»