o 0a115616b968c99b

вмиг в Москве-реке, в мешке окажешься, для сего его у ручья и поставили. Опять же и

подпол там есть, как мне говорили, в тот подпол люди спускались – и не видел их более

никто. Не надо нам московским ворам дорогу переходить, не надо.

-Ничего, - мужчина поскреб в бороде, - придумаем, как с ними расправиться. Ну, следи, - он

потрепал подручного по плечу, и, легко перебежав улицу, взглянув на высокие, в три

человеческих роста, новые, мощные ворота усадьбы – пошел восвояси.

-Уж не обессудьте, бояре, - ухмыльнулся Федор, разливая водку, - сейчас Лизавета

Петровна моя приедет из подмосковной, будем есть, как положено, тако же и холопов оттуда

привезу, а пока – он пожал плечами, - разор, как есть разор.

-Так у всех, Федор Петрович, - Михаил Татищев принял стопку, - вона, пройдите по

Рождественке и Дмитровке, - все, кто в деревнях сидел, возвращаются, усадьбы чинят.

-Отменные пироги на Чертольской улице, - Шуйский принюхался, - хоша и постные, а все

равно - вкусные.

-А у вас же под Рузой подмосковная, Федор Петрович? – спросил Татищев. «Охота там

хороша, наверное, места-то глухие, лес непролазный»

-Тако же и рыбалка, - ответил Федор, подставляя к пыльному, изрезанному ножами столу

покосившуюся лавку. «Там у нас озеро, Михайло Никитич, реки две – Руза и Москва, есть где

сети забросить".

-Так, - сказал Шуйский, прожевав, - что мы пеплом самозванца в сторону Польши из пушки

выстрелили, - за это вам, бояре, спасибо большое, хоша слухи всякие прекратились. Теперь

с этими подметными листками, что на заборы лепят, что якобы жив царь Дмитрий...

Федор посмотрел на ссадины у себя на руке и холодно улыбнулся: «Мы с Михайло

Никитичем в Разбойном приказе уже человек пять за ребро подвесили, Василий Иванович, и

останавливаться не собираемся. Как колы у Троицкой церкви поставим – быстро все о сих

ересях забудут.

-Вот и славно, - Шуйский погладил бороду. «Маринка с отцом своим уже в Ярославль едет...

Федор поморщился. «Что-то вы мягко с ними, Василий Иванович, в Каргополь бы ее, в яму

подземную».

-Мне перемирие с Польшей заключать надо, - Шуйский дернул уголком рта, - навряд ли они

порадуются, если мы им беззубую развалину, ума лишившуюся, отправим.

-Все равно, Василий Иванович, - вмешался Татищев, - надо их стеречь там, не приведи

Господь, еще кто выкрасть вздумает, тот же Болотников.

Шуйский сочно выматерился и повернулся к Воронцову-Вельяминову: «Этого найти надо, у

него тысячи человек в Коломенском стояли. Куда они в одночасье делись? Еще чего не

хватало – только от одного самозванца избавились, так тут другой появится?»

-А в листках-то подметных сказано было, - протянул Татищев, - мол, у царевича Дмитрия,

чудом спасшегося, верные воеводы есть. Вот вам и воевода оный, зачем далеко ходить?

-У меня, Василий Иванович, с Болотниковым свои счеты, - жестко заметил Федор, - так что

найдем, и я его самолично жизни лишу, вот этими руками.

Федор вдруг опустил глаза и вспомнил нежную зелень и золото узоров в Андрониковом

монастыре. «Этими же руками, да, - он чуть вздохнул и весело сказал: «Давайте вторую

бутылку, откроем, я карту тут нарисовал, на досуге, посмотрим, куда Болотников мог

отправиться».

Джон вытащил лодку на белый песок, и сказал, подняв голову: «Вот уж не думал, что у вас

тут такие горы есть!»

-Называются, - Воробьевы, - отозвалась Дуня, - тут птиц много, и ягод, и грибов, мы тут, как я

еще девчонкой была, их собирали, а потом – на Красной площади торговцам сдавали, так

летом и кормились.

-Как я еще девчонкой была, - хмыкнул Джон, и, чуть наклонившись, приподняв белокурую

косу, поцеловал нежную шею. «А сейчас ты кто?»

-Ну, мне вон на Покров уже семнадцать, - рассудительно сказала Дуня, - о моих годах бабы

деток приносят. Девушка вдруг покраснела и смешалась: «Я не то хотела сказать, пан Ян,

простите, пожалуйста...»

-Очень даже то, - ворчливо отозвался Джон. «Этим годом не обещаю, дай Бог, мы к Покрову

вашему только до Лондона доберемся и обвенчаемся, а вот следующим годом –

обязательно».

Он бросил на берег кафтан и усмехнулся про себя: «Хорошо, что мне этот Никифор русской

одежды достал, все меньше в глаза бросаюсь. А кормят тут и, правда, вкусно. Жалко, что

вино только в Немецкой слободе купить можно, хотя к водке привыкаешь, конечно».

Мужчина сел и устроив Дуню у себя в руках, вдохнув запах цветов – улыбнулся.

-А сие Сетунь, - Дуня показала на речку слева от них, что впадала в Москву, - на ней

рыбалка хорошая, ну, на Москве – тако же. А на том берегу – монастырь Новодевичий, там

боярские девицы хороших кровей пребывают, тако же и вдовы. Меня Федор Петрович тем

годом посылал туда, как сестру его, Марью Петровну, самозванец постриг насильно.

-Вернемся в Лондон, - подумал Джон, - надо будет разузнать, куда преподобный отец мог

направиться. Говорили же, я помню, какую-то колонию в Новом Свете хотят основывать,

может быть - и туда. А миссис Марта рассказывала мне – она же тут прямо родилась, на

горах этих, тут старая усадьба ее отца стояла.

-А вы правда князь, пан Ян? – робко спросила Дуня.

-Вроде того, - мужчина обнял ее покрепче, и сказал: «Так что ты будешь княгиней, как