o 0a115616b968c99b

плодов не было, а тут, - акушерка пожала плечами, - появились отчего-то».

-Сидр сделаю, - сказала Марта, нарезая хлеб. «Тебе же можно сидр, да? – спросила она

Мирьям.

Та кивнула и подхватила поднос.

-И зови там всех, - попросила Марта, - а то остынет. Она усадила миссис Стэнли, и,

накладывая ей бекон, тихо спросила: «С мамой все хорошо будет? У меня ведь…

-Тебе, моя дорогая, семнадцать лет, было, - отозвалась миссис Стэнли, - ты здоровая,

молодая девочка. Родила легко, как и полагается. А с мамой твоей – она едва слышно

вздохнула, - ну, постараемся. Не волнуйся, - она положила сухую, морщинистую руку поверх

нежных пальцев и вдруг подумала: «Какой же это ребенок? Да, близнецы у леди Мэри, потом

Полли, у миссис Марты – Мэри и Уильям, и вот Грегори. Шестерых я у них уже приняла. Ну,

дай Господь, и седьмого тоже».

-Николас как справляется, один? – спросил Волк, когда Марта внесла серебряный кофейник.

Дочь отмахнулась. «Да он на верфи переселился, у них сейчас заказ от этой новой

компании, Виргинской, три корабля строят, велели – как можно быстрее. Там же твой старый

капитан, мистер Ньюпорт, он экспедицию следующей осенью поведет в Новый Свет, не звал

он тебя? - обратилась девушка к брату.

-Звал, - неохотно ответил Дэниел, отставляя тарелку. «Да только я сейчас вернусь из

Картахены, с Беллой, и далеко теперь ходить не хочу. Наймусь на торговое судно, буду на

континент плавать».

Волк зорко взглянул на сына и Дэниел, почувствовал, что краснеет.

-Ну вот, - Марта присела и взяла на колени Грегори, - а как эти корабли они закончат,

Николас на верфь к бабушке перейдет. Ну, я к той поре уже и в Дептфорд вернусь.

-Папа! – грустно сказал Грегори. «Хочу папу!»

-Да скоро увидишь, - Мирьям стала убирать со стола и Волк поднялся: «Ну, давайте мне

мальчиков, на конюшню пойдем. За Грегори я присмотрю, не волнуйся, дочка, - он

улыбнулся.

Марта присела рядом с Дэниелом и потребовала: «Скажи батюшке!»

-О чем? – юноша не поднимал глаз от льняной скатерти.

-Не знаю, - Марта поцеловала русую голову. «Скажи все равно, он поймет. И давай, - она

потормошила Дэниела, - они на лодке потом собрались кататься, пойди, посмотри, как там,

на реке, не холодно ли».

Темза текла спокойно, и Дэниел залюбовался золотыми листьями ив, что росли вдоль

берега. Он присел на еще зеленую траву, и, посмотрев на семью лебедей в заводи,

подумал:

-И правда, может, сказать отцу? Он поймет, он сам молодым женился, девятнадцати лет. Но

Эухения ведь меня старше, да еще испанка. Господи, ну что же делать? – он опустил голову

в руки и внезапно разозлился:

-Наплевать. Я ее люблю, она меня тоже. Все будет хорошо. Господи, - он вдруг застыл и

почувствовал, что краснеет, - а если дитя? Ведь могло так быть, могло. Бедная девочка, ну

как я ее посмел оставить? Да, сам едва не умер, валялся с лихорадкой, руку хотели отрезать

– но все равно, как я посмел? Простит ли она меня?»

Лебеди подплыли ближе, и Дэниел, глядя на белоснежных птиц, сказал себе: «Все равно. Я

должен, должен ее увидеть. А там, - будь, что будет».

Марфа налила на донышко бокала женевера и протянула донье Хане. Та все рыдала, сидя в

большом, обитом бархатом кресле, что стояло в углу опочивальни.

-Одно лицо, миссис Марта, - женщина отпила и опять расплакалась.

-Будто сыночек мой старший передо мной стоит. Давид только повыше был, и волосы у него

темные, а у мальчика – черные совсем, будто вороново крыло. И ведь тоже врач, как отец

его. Ах, миссис Марта, миссис Марта, - донья Хана вытерла щеки кружевным платком, - ну

как нам благодарить-то вас, я уж и не знаю.

Марфа забрала у доньи Ханы мокрый платок и вытащила свой. «Это не меня, - ласково

сказала она, - это мистера Джованни, он ведь Иосифа вырастил, выучил его, заботился о

нем, как о своем сыне».

-Праведник, - твердо сказала донья Хана. «Истинный праведник». Женщина глубоко

вздохнула и поднялась:

-Ну, пойдемте в гостиную-то, сколь жива буду – не смогу на внука своего насмотреться,

миссис Марта. Вы же деток не теряли, упаси Господь, а как Эстер покойница нам сказала,

что Давида убили – так я и не знала, переживу ли это. И Эстер тоже, - донья Хана чуть

помедлила, - понимаю, почему девочка-то про Иосифа не говорила, все же не знала – жив

он, или умер, и где мистер Джованни тогда был.

Марфа поддержала женщину за локоть и твердо ответила: «Все это неважно, донья Хана.

Внук у вас есть, и какой внук! А остальное – что было, то было, а семья – она всегда семьей

останется».

-Господь не заповедовал злобу таить, - согласилась донья Хана, спускаясь по узкой,

покрытой ковром лестнице, - наоборот, - как Он милосерден, так и мы должны быть

милосердны.

Мужчины сидели за большим столом, и юноша, поднявшись, озабоченно спросил: «Все в

порядке, бабушка?».

Донья Хана поцеловала его в лоб: «Как я тебя увидела, милый мой, так у меня теперь до

конца жизни все хорошо будет».

Джованни, улыбаясь, посмотрел на женщину и сказал: «Ну, дон Исаак, вы расскажите жене-

то, что мы тут решили».

Старик взял донью Хану за руку:

-Придется, нам, дорогая моя, опять, на старости лет, в Амстердам возвращаться. Иосиф