уже готовит завтрак, и ждет нас. Беги, поздоровайся с мамой, пожелай ей доброго утра».
Тео лежала в постели, и, увидев младшего сына, закрыв книгу, весело сказала: «Кое-кто
рано проснулся!»
Стивен залез к ней под бок, и, приложив ухо к большому, уже опустившемуся животу,
восторженно проговорил: «Доброе утро, мамочка. А он тоже не спит?».
-Или она, - улыбнулась Тео. «Будет у тебя еще одна сестричка, третья».
-Ворочается, - Стивен прижался губами к щеке матери и, спрыгнув на пол, спросил: «А
можно мне сегодня с папой на реку?»
-Можно, можно, - ответил Волк, что как раз заходил в опочивальню. «Беги, умойся, и на
кухню. После завтрака почистим лошадей, съездим на прогулку, а уж потом – пойдем к
Темзе».
Он подождал, пока дверь за сыном закроется, и, присев на кровать, взяв смуглую ладонь,
поцеловал ее: «Ты как?».
-Да я бы уж и встала, - рассмеялась Тео, - а то, как вы там без меня, Марта одна на такой
большой дом.
-Мирьям ей помогает, и миссис Стэнли тоже, - улыбнулся муж, - а ты лежи, раз велено тебе.
Совсем же немного, пара недель, потерпи, милая, - он потянулся, и прижавшись к ее губам,
подумал: «Господи, как же я ее люблю, пусть только все хорошо будет, ладно?»
-Только читать, и осталось, - вздохнула Тео, положив голову ему на плечо.
-Ну, вот и читай, - обнял ее Волк, - потом мне расскажешь, какие книги брать мне в Париж, а
какие, - он поднял бровь, - можно здесь оставить. Я о вас скучать буду, - сказал он внезапно,
- но ничего, следующей осенью и приедете уже. Дядя Мэтью написал, что нанял архитектора
– комнаты расширять, это он холостяк – Волк тонко улыбнулся, - а нам больше места надо. И
сад там, рядом, в дворце Тюильри, его еще Екатерина Медичи заложила, будет, где с
детьми гулять.
Тео обвела глазами изящную комнату, и, вздохнув, погладила мужа по щеке: «Иди, тебе же
сегодня еще в Лондон ехать, с Джоном встречаться, и матушку привозить».
Волк задержал ее руку: «Видишь, как получилось, Стивен своего крестного отца увидит, я уж
и не думал, что они живы все. Я к тебе их приведу, как вернемся, первым делом».
Тео перекрестила его, и, когда дверь закрылась, положила пальцы на свой крестик –
крохотный, изящный, с алмазами. «Господи, - сказала она тихо, - пожалуйста, дитя сбереги.
Прошу тебя».
На кухне было жарко – оба очага были разожжены и миссис Стэнли, наклонившись над
железной треногой, поставленной в огонь, внимательно смотрела за маленьким горшком.
Отвар стал пузыриться, остро запахло травами. Мирьям мгновенно подала старшей
женщине щипцы, и натянула индийскую кисею над медной миской.
Миссис Стэнли опорожнила горшочек и вздохнула: «Сейчас остынет, отнесешь ей тогда,
вместе с завтраком. Это на сегодня, завтра с утра новый варить придется, не стоит он, даже
в холоде. На завтрак что мы ей даем?».
-Никакого бекона, никаких яиц, никакого масла, - отчеканила Мирьям. «Молоко – немного, и
ржаной хлеб. Ничего сладкого, никакой соленой, или острой еды».
-Правильно, - одобрительно сказала акушерка. «Хорошо хоть миссис Тео разумная
женщина, взрослая, понимает, что это для ее же блага. А то некоторые пациентки кивают
головой, а потом, потихоньку, булочки едят».
Мирьям размешала отвар и вдруг сказала: «Я еще никогда такого не видела, миссис Стэнли,
ну, как у нее. Почему так?».
-Ну, - та задумалась, - во-первых, ей скоро тридцать девять, не девочка уже. Что ты мне
хочешь сказать, я знаю – мать ее в почти сорок два Уильяма родила. А ты посмотри на
миссис Марту – она же худая, как щепка, резвая, у таких женщин обычно все проще
проходит, даже в возрасте.
-А тут, - миссис Стэнли вздохнула, - она и до беременности не маленькая была, миссис Тео,
а сейчас еще – почти сорок фунтов прибавила. Так и не надо больше, - акушерка поджала
губы, - а то вон, отеки у нее, голова болит, мушки перед глазами. Дай Бог, чтобы до срока
долежала, а то.., - она не закончила.
-А если схватки вызвать? – спросила Мирьям. «Есть же травы…
-Есть, - согласилась миссис Стэнли , - да только ребенок может и не выжить, если рожать
она сейчас начнет. И ты, на будущее, помни, - с такими пациентками важно, чтобы в покое
они были. Укладываешь их в постель, и все. Ничего, хозяйство потерпит. Ну, пойдем в
столовую, пусть тебе Марта хлеба нарежет.
-Для тебя сегодня карп, - весело сказала Марта, что накрывала на стол. «Вот тут, в углу, как
обычно. А хлеб у тебя вкуснее, чем у меня, получается, хорошо, что ты его печешь. Рыба
свежая, я на рассвете в деревню сбегала».
Мирьям опустила поднос, и, наклонившись к Грегори, что возился на полу с деревянными
кубиками, пощекотала его: «А кто у нас большой! Кто большой мальчик! Кто весь в папу!»
-Я! – гордо сказал Грегори и девушка, поцеловав его в щеку, рассмеялась. «И правда, Марта,
он как ходит уже бойко, а все равно – толстенький»
-Так ест же, - кисло отозвалась девушка, - каждую ночь на груди висит, и днем своего не
упускает.
-Хлеба! – потребовал мальчик.
Миссис Стэнли протянула ему краюшку и погладила Марту спускающимся из-под чепца
косам: «И как ты все успеваешь-то, вон, даже яблоки собрала. Никогда на этом дереве