o 0a115616b968c99b

стали здесь жить, в прошлом году. Я сам за ним буду ухаживать! – торопливо добавил

мальчик.

-Ну отчего же нельзя? – добродушно согласился Питер, поправляя кожаный мешок с кусками

оленины, что висел у него на плече. Он посмотрел на рыжую собаку, что шла рядом с

Ракелью, и вдруг заметил что девушка, оглядываясь, быстро, погладила Цезаря по голове.

Тот ласково гавкнул и потерся носом об ее ладонь.

Александр все не выпускал его руки и тихо, глядя куда-то вдаль, сказал: «Я знаю, что вы мне

не настоящий дядя. И Дэниел – не настоящий кузен, и Энни тоже. Мне мама рассказала. У

меня теперь и родственников нет, папа погиб, дядя Николас – тоже, а этого, - мальчик

коротко махнул головой в сторону равнины, - я ненавижу».

Питер наклонился и погладил темноволосую голову. «Редкостная чушь, мой дорогой граф

Ноттингем, - сказал он. «Во-первых, мы все – одна семья, а во-вторых, - мужчина помолчал, -

я уж хотел с твоей мамой сначала поговорить, ну да ладно. У тебя есть дедушка, его зовут

Джованни, и бабушка, его жена, миссис Мияко, она из Японии. И дядя есть, и тетя, они

маленькие, правда, им пять лет всего. Анита и Пьетро, двойняшки».

Александр открыл рот, и замедлил шаг. «Вот это да! – наконец, отозвался он. «А все равно –

можно я буду вас называть дядей?»

-Нужно, - ответил Питер, и, посмотрев на дорогу, ведущую вверх, присвистнул: «Неплохая

тут ограда! Что, воюете с кем-то?»

-Нам воевать не с кем, - гордо ответил Александр, - у вождя Вахунсонакока тридцать племен

в подчинении, его самого, правда, сейчас в столице нет, он на празднике каком-то, там, -

мальчик показал рукой еще дальше в горы, - но сегодня должен вернуться, к вечеру».

Питер взглянул на густой лес, что покрывал склоны холма, и, вдохнув свежий, чистый воздух,

сказал: «Хорошо у вас тут, племянник. И охота, как я посмотрю, отличная. Кроме твоего

первого, еще двух оленей убили».

-Еще есть рыба, - Александр стал загибать пальцы, - кукуруза, бобы, тыквы, ягоды,

орехи...Мама такой суп из тыквы делает, очень вкусный. И лепешки с мясом и вареными

бобами.

Питер усмехнулся : «Что-то мне уже и есть захотелось, племянник. А вы с мамой отдельно

живете?»

-Была бы она замужем, - то отдельно, - Александр погрустнел, - а так, - она в женском доме,

а я – в мужском. К ней почти каждую неделю сватаются, даже из-за гор, с запада приходили.

То есть на лошади приезжали, - поправил он себя. «У нас лошадей мало, только у

Вахунсонакока и его свиты есть, они тут дорогие».

Уже у ворот поселения Питер оглянулся – бескрайняя, зеленая равнина лежала на востоке, в

отдалении поблескивал океан, извивалась впадающая в него медленная, широкая, темная

река, и ему показалось, что даже отсюда виден остров, на котором стоял Джеймстаун.

-Потом на мое «Открытие» вернемся, мистер Кроу, - прервал его размышления капитан

Смит. «Зайдем в Джеймстаун, возьмем там письма колонистов – и домой, в Плимут».

-Домой, да, - Питер почесал голову. «Я же вам говорил, капитан, мне надо еще одну мою

сестру забрать, и племянницу. И разобраться с его преподобием – раз и навсегда».

-Я вам помогу, - пообещал Смит, нехорошо улыбнувшись. «Ваш кузен тут многим дорогу

перешел, мне тоже, так что, мистер Кроу, - я на вашей стороне».

-Вот и славно, - Питер свистом подозвал к себе Цезаря, и, присев, глядя в добрые, янтарные

глаза, весело сказал: «А ты, собака, поплывешь с нами, понял?».

Пес покрутил хвостом, и весело гавкнув, первым вбежал в медленно открывающиеся ворота.

Женщины растирали кукурузные зерна в больших каменных ступках.

Покахонтас вздохнула, и, прервавшись, посмотрев на Полли, сказала: «Отец меня все

торопит со свадьбой, говорит, что мне уже шестнадцать, хватит в женском доме сидеть».

Полли погладила черные, прямые, распущенные по смуглой спине волосы. «А ты не

хочешь?»

-Я хочу выйти замуж за Джона! – страстно ответила Покахонтас. «Еще тогда, два года назад,

когда отец его взял в плен, я пообещала себе - только он станет моим мужем, никого другого

мне не надо. А теперь он погиб, наверное».

Белое перо, воткнутое за кожаный, расшитый бисером обруч, что удерживал волосы

девушки, задрожало, и Покахонтас, наклонилась над ступкой: «Я ведь почти год его жду, я

хотела тогда к нему убежать, но я не могла так – отец бы разгневался и разрушил ваше

поселение, погибли бы люди».

-А сейчас он не против? – осторожно спросила Полли, ссыпая муку в кожаный мешок. «Ну,

если Джон вернется?».

-Не против, - грустно сказала Покахонтас. «Но тогда тебе придется прийти к моему отцу, ты

же знаешь, он говорил – он отдаст меня только в обмен на вашу женщину, ему нужны

сыновья вашей крови».

-Что же он тогда ко мне всех этих женихов пускает, если сам хочет взять меня в жены? –

сердито ответила Полли.

Покахонтас неожиданно, звонко рассмеялась.

-Чтобы все – и на закате солнца, и на севере, в горах, знали, что красивей тебя нет

женщины. Они приходят, смотрят на тебя и рассказывают другим. Это важно, - чтобы о тебе

хорошо говорили, - серьезно добавила девушка.

-Господи, - подумала Полли, - хоть бы уж из Лондона быстрее приехали. Вахунсонакок меня

отпустит, сам же говорил».