o 0a115616b968c99b

подумал Майкл, осматривая при свече разорванный пулей рукав рубашки. «Потом перевяжу.

Но какова сучка, а? Прокралась в мою спальню и взяла пистолет. Еще во сне гвоздь в ухо

вобьет, как в Писании сказано».

Жена так и сидела на полу. Ребенок пищал – безостановочно, жалко, и Майкл, брезгливо

поморщившись, прислушался – жена пела по-русски. Он помнил эти слова с детства –

мамочка тоже так пела, укладывая их спать. Он прижимался головой к мягкой руке и просил:

«Крестик!». Мамочка давала ему поцеловать простой, медный крестик и шептала: «Сладких

снов тебе, сыночек!»

Котик-котик, коток,

Котик, серенький хвосток,

Приди, котик, ночевать,

Нам ребеночка качать, - услышал он, и, не глядя на скорчившуюся в углу, маленькую тень,

запер дверь детской снаружи и положил ключ себе в карман.

Мэри нежно, осторожно потрогала спинку ребенка, и, он едва слышно, горько заплакал.

Мальчик даже не открывал глаз, и женщина, с трудом поднявшись, опираясь на стену,

донесла его до кровати. Она легла на бок, и, пристроив сына у груди, шепнула: «Я тут,

Николас, я тут, мой хороший. Ты не бойся, мамочка никуда не уйдет».

Он плакал всю ночь – худенькие ручки и ножки уже не двигались, и Мэри только и могла, что

гладить его по голове и говорить что-то – ласковое, тихое, уже не вытирая слез с лица.

На рассвете мальчик чуть пошевелился, и, открыв большие, синие глазки, - улыбнулся.

«Мама здесь, - обрадовано сказала Мэри. «Мама здесь, солнышко мое».

Мальчик поискал холодными губами грудь, и, выдохнув, вытянулся и замер – все еще

улыбаясь. Мэри лежала, подперев голову рукой, смотря на мертвое, внезапно спокойное

личико, и вдруг сказала: «Теперь у тебя больше ничего не болит, маленький. Ты прости

меня, пожалуйста, прости, мой сыночек…, - она подтащила к себе подушку и, закусив ее

угол, зашлась в беззвучном рыдании.

Майкл неслышно открыл замок и посмотрел на трясущуюся спину жены.

-Да упокоит Господь душу невинного младенца и да пребудет он в райских кущах, отныне, и

присно и во веки веков, - сказал он, подойдя к кровати. «Дай мне его, Мэри».

Жена прикрыла маленький трупик худой рукой и ответила, оскалившись, как волчица:

«Пошел вон отсюда, убийца!».

-О нет, - спокойно ответил Майкл. «Слышишь? – он наклонил голову и помолчал. Снизу, со

двора, доносился возбужденный гул мужских голосов.

-Это община, - священник посмотрел на покрытое следами от слез, бледное лицо. «Ты

выбирай, Мэри, - он усмехнулся, - либо я сейчас выйду и скажу им, что ты убила своего сына

– он был болен, ты уставала, злилась, ну и сама понимаешь – встряхнула его как следует.

Да еще и в меня стреляла, когда я хотел его защитить, - он указал на перевязанную руку.

Жена молчала, прижавшись щекой к щечке ребенка. «Какие у него ресницы длинные, - вдруг

подумал Майкл. «Бедное дитя, да упокоится оно с Иисусом. На меня был похож, а я и не

замечал. Ну да ладно, Маргарет и Энни здоровых сыновей родят, не то, что эта старуха – он

посмотрел на морщины в углах ее рта.

-Или, - продолжил он, разглядывая ее с высоты своего роста, - я скажу, что это сделала

Энни. Ну, - он поднял бровь, - тоже утомлялась ухаживать за больным. Так что выбирай –

кому из вас отправиться на виселицу.

Льняные косы рассыпались по холщовой подушке и Майкл, бросив ей чепец, что лежал на

крышке сундука, велел: «Прикройся, ты в присутствии мужа».

Она села, и, натянув чепец, завязав негнущимися, похолодевшими пальцами ленты,

ответила: «Не трогай Энни, пожалуйста. Я прошу тебя, Майкл, не трогай».

Священник забрал тельце, завернув его в шаль. «Легкий, какой он легкий», - пронеслось у

него в голове.

-Дай мне похоронить моего сына, Майкл, - она подобрала под себя ноги, и стала

раскачиваться из стороны в сторону.

-Я буду приходить к тебе, читать Евангелия, - сказал он, отворачиваясь. «Мою свадьбу

придется отложить, повенчаюсь после похорон Николаса и твоей казни. Да пребудет с тобой

милость Господня, Мэри».

Ключ повернулся в замке, и женщина, вытянувшись на кровати, услышала, как, стоя во

дворе, он проговорил что-то – неразборчиво. Толпа заревела: «Детоубийца, шлюха!» и

Майкл примирительно сказал:

-Братья мои, она совершила страшный грех и будет наказана. Однако же Господь учит нас

быть милосердными к оступившимся. Давайте все вместе помолимся за то, чтобы Мэри

перед своим наказанием познала свет любви Христовой».

Они медленно, заунывно, молились, а потом Мэри услышала стук молотка – ставни детской

заколачивали снаружи, толстыми, широкими досками – так, что в комнате скоро не осталось

света. «Как будто уже в могиле, - подумала Мэри, и, перекрестилась, уткнувшись лицом в

подушку.

-Господи, - глухо пробормотала Мэри, - прими моего мальчика в сонм праведников своих. И

покарай его, - женщина помолчала, - ведь можешь же ты!

Внизу все молились и а потом стали читать Псалмы. Мэри накрылась одеялом, - с головой, -

и долго лежала, свернувшись в клубочек, слыша жалобный, тихий плач своего сына.

-Дядя Питер! – Александр подергал его за руку. «А можно Цезаря с собой в Лондон взять?

Он хороший, добрый, никого не укусит. Мне его еще щенком подарили, когда мы с мамой