o 0a115616b968c99b

нее пахло ладаном и травами. «Будто в лесу, - подумал Федор».

-Хорошо, - она кивнула, и, не поднимая головы, добавила: «Мне государь Василий Иванович

сказал, ну, про жену и дочку вашу, что их Болотников захватил и пропали они. Не нашли вы

их, Федор Петрович?».

-Нет, - мужчина покачал головой и взглянул на утреннее, ясное солнце. «Пойдемте, Ксения

Борисовна, как раз к обедне доберемся. А вещи ваши потом мой сын старший привезет, я к

нему в отряд гонца пошлю»

Уже, когда они выходили из ворот, Ксения вдруг спросила: «А вы надолго у Троицы, Федор

Петрович?»

-Да опосля завтра и уезжаем, - вздохнул мужчина. «Я сына своего младшего забирал, Степу,

он там, у богомазов учился, ну, заодно и стены им укрепил, поляки близко совсем. А потом

на север двинемся, все вместе».

-Зачем? – ее голос был тихим, робким.

Федор, ничего, не сказав, обернувшись на запертые ворота скита, посмотрел вокруг. «Еще

ведь лето, - подумал он. «А потом все золотым станет, рыжим, огненным, запахнет грибами,

прелыми листьями, а небо – таким же голубым останется. Господи, коли забрал ты их себе,

хоша пусть бы не мучились они перед смертью. И так..., - он не закончил, и, сдерживаясь,

сжал руку в кулак, - до боли.

-Что такое? – девушка даже приостановилась.

-Ничего, - Федор взглянул на нее и вдруг, весело, заметил: «Нам по большой дороге не стоит

идти, Ксения Борисовна, мало ли кто появится. Тут тропинка есть, вдоль реки, там тихо,

спокойно, так быстрее и доберемся».

Она только кивнула и свернула вслед за ним туда, где среди густого, зеленого леса было

слышно журчание мелкой речушки Торгоши, текущей в песчаных берегах.

Петя Воронцов-Вельяминов остановил коня на вершине холма, и, вглядевшись в луга, что

простирались внизу, присвистнул: «А вот и пан Ян Сапега, герой битвы при Кирхгольме, тут

как тут».

-Как бы не тысяча человек, - сказал сзади кто-то из всадников, глядя на шатры, что усеивали

луга. Петя прищурился: «Да тут поболе, тысячи три и смотрите, - он протянул руку вдаль, -

еще подходят.

-Вот что, - он повернулся к воинам, - давайте-ка мы в лес отойдем, а опосля заката – в их

стан проберемся, надо кого-то захватить из поляков, пусть расскажет нам, - Петя чуть

улыбнулся, - где самозванец и куда пан Сапега собирается.

Петя вскинул голову в яркое, синее небо, и, залюбовавшись соколом, что парил над

равниной, добавил: «Я сам пойду, понятное дело. Ну, туда».

-Петр Федорович, - осторожно проговорили сзади. «Батюшка ваш велел посмотреть, а не...»

-Батюшка порадуется только, - усмехнулся юноша. «Я по-польски, как по-русски говорю,

одежа у меня тако же, - Петя оглядел себя, - у них вон, половина в нашем платье».

-А если узнают вас.., - услышал Петя и, и рассмеялся: «Да кому меня там узнавать? Все, по

коням, там чаща такая, что ввек нас не найдут. Костер разожжем, подождем, а как стемнеет,

- я туда и пойду».

Он бросил последний взгляд на шатры Сапеги, и тронул с места своего коня.

Ксения подняла подол сарафана, и, зажмурившись, ступила в прозрачную, холодную воду.

«Вот так и стойте, Ксения Борисовна, - велел Федор. Он сидел, положив на колено

маленькую тетрадь в кожаном переплете, и быстро что-то набрасывал итальянским

карандашом. «Только голову поверните, но не прямо ко мне – а так, как будто вы и смотрите

на меня, и нет».

-Я так всегда и делаю, Федор Петрович, - покраснев, ответила девушка. «А у вас всегда с

собой есть, чем рисовать?».

-А как же, - он прервался и растушевал ее волосы, - распущенные по плечам, -пальцем. «Я,

Ксения Борисовна, когда на Москве от самозванца прятался, в кабаке одном жил, - Федор

усмехнулся, - я туда еще юношей наведывался, когда Белый Город мы строили. Там, - он

посмотрел на бумагу, - тако же, каждый день рисовал, иначе нельзя».

Она переступила изящными ногами и Федор велел: «Потерпите, недолго осталось». Над

узкой, светлой рекой зеленым шатром смыкались ветви деревьев, и, Ксения, искоса

посмотрев на мужчину, подумала: «Господи, вот бы вечно так стоять. И пахнет тут – летом

еще, тепло ведь как». Воробьи вспорхнули вверх, услышав плеск реки, и Ксения,

рассмеявшись, тут же сказала: «Простите, пожалуйста».

-Так даже лучше, - Федор зажал карандаш в зубах и взглянул на рисунок. «Когда все это

закончится, - пообещал он себе, - буду жить в Венеции, там, в Сан-Поло, где у Джона

комнаты, говорил же он мне. Такого света, как там, нигде нет, а все из-за воды, - даже когда

пасмурно, в ней отражается небо».

-Ну, можете выходить, - разрешил он. «Смотрите».

Ксения собрала черные, длинные волосы на затылке и наклонилась над тетрадью. «Федор

Петрович! – ахнула она.

Он на мгновение закрыл глаза и улыбнулся:

-Я вам расскажу, Ксения Борисовна. Была такая царевна греческая, Навзикая. Она собрала

прислужниц и поехала на берег моря, - стирать одежду. Там они стали в мяч играть, и нашли

одного человека, Одиссея, который попал в шторм и его выбросило на тот остров.

-Ну, дальше долго говорить, - он взглянул на рисунок, - но мне всегда казалось, что она вот

так на Одиссея смотрела – через плечо. И подол одной рукой держала, как вы сейчас.