Нулевой Архетип

Это многое объясняло – и то, почему одни фантомы выглядели старше других, и почему гибриды избегали это место. С их неустойчивой структурой оно было опасным.

– Думаете, я могу все, что угодно? – спросила Эрика, с улыбкой глядя в провал дыры.

– Я думаю, вы слишком много говорите.

– Пожалуй. Знаете, я всегда пытаюсь отсрочить неизбежное. Тысяча дверей передо мной, целый мир Изнанки, и куда бы я ни шла, настоящий мой дом там. Нужно только открыть первую дверь. А я все сижу и сижу у порога. Я даже не знаю, что меня останавливает.

Она говорила, и шрамы на ее лице снова проступали все отчетливее, подсвечивались спиритом окружающих схем.

Атрес молчал.

– Я однажды заглянула на другую сторону. Увидела, что там, за первой дверью, и сбежала обратно в Цитадель. Мне было очень страшно. Не потому, что там, за дверью, что-то ужасное. А потому, что мне хотелось туда. Почему-то нормальные люди рождаются, чтобы быть капитанами, печатать газеты, учить детей, влюбляться и строить дома. И только я – для вот этого, – она повела рукой вокруг. – И я даже не могу сказать, когда это началось. Был ли у меня когда-нибудь выбор. Если бы папа не начал превращаться в схематика, захотела бы я стать мастрессой? Конечно, захотела бы. Столько вариантов, и все они ведут сюда. Знаете, это не больно.

– Знаю, – ответил ей Атрес. – Словно у вас ампутируют части тела под наркозом.

– Точно. И я больше не могу откладывать операцию.

Эрика рассмеялась, повернулась спиной к краю дороги и позволила себе упасть вниз, в центр котлована.

* * *

Иногда все решает одна-единственная доля секунды. Вовремя пришедшее понимание, что случится потом.

Предчувствие, импульс от интуиции. Атрес хорошо это знал.

В этот раз интуиция промолчала, и поступок Эрики стал полной неожиданностью – как внезапно случившаяся катастрофа. Хотя, наверное, с самого начала следовало ожидать чего-то подобного.

Вперед Атреса бросил инстинкт. Простой и въевшийся в тело инстинкт протянуть руку человеку, который падает. Обычный инстинкт тех, кто много времени провел на небесных кораблях.

Кто-то падает – ты должен спасти ему жизнь. Все посторонние разбирательства потом.

Если бы у него было время подумать, он действовал бы иначе, он использовал бы медиатор, как когда-то на «Трели». Здесь, в аномалии, это могло бы сработать.

Атрес не успел на долю секунды, ладонь схватила воздух там, где только что была рука Эрики.

Та уже летела вниз, сложив крылья-схемы, и смотрела вверх с улыбкой. Черный провал в центре котлована окаймлял ее фигуру, словно рамка.

Эрика убрала миражи с лица, и в тот момент, изуродованное шрамами, оно казалось жалким и каким-то беззащитным.

Атрес не верил, что она собирается покончить с собой.

Атрес знал, что она совершает какую-то феерическую глупость, которую считает необходимой.

Эрика не упала в провал, она зависла в круге пролома, раскрыв руки и расправив крылья-схемы – еще один бессмысленный образ – и Атрес выпрямился, убирая руку.

Не потому, что Эрика была в безопасности, а потому, что уже опоздал.

Он услышал спирит Земли, колыхнувшийся внизу в проломе, ответную волну наверху в Грандвейв и почувствовал тягу, возникшую между двумя этими потоками, как между магнитами.

Плюс и минус.

Атрес чувствовал их и отклик собственного спирита. Теперь использовать тот было поздно.

Ни замедление времени, ни даже его остановка уже не могли ничего изменить для Эрики Хаузер.

Поток спирита ударил ее в спину, как светящаяся игла, прошил навылет до самой пелены Грандвейв, закрутил пелену в воронку, как облака во время смерча.

Умные капитаны всегда старались избегать таких.

Поднялся ветер. Он срывал фантомов с колец дороги наверху и тянул их к Эрике.

Атрес чувствовал его покалывающие прикосновения, легкий резонанс спирита, но в остальном ветер не мог причинить ему вреда.

Эрике нужны были фантомы, а не схематик, и именно их засасывало теперь к эпицентру.

Эрика поглощала их, как могла бы аномалия поглощать спирит из воздуха, впитывала в себя сквозь иглу спирита, на которой болталась, как бабочка.

Грандвейв ревел над головой – Атрес не удивился бы новому выбросу – а схема Земли отзывалась вибрацией снизу.

Фантомы сливались в бесконечный поток, закручивались лентой, повторяя линии котлована. И исчезали в груди Эрики.

Это длилось недолго, не больше десятка минут. Фантомы исчезли, импульс Земли утих, и следом за ним разгладилась пелена Грандвейв.

Эрика осталась висеть над провалом в центре котлована, без движения.

Потом ее тело выгнуло, спирит крыльев брызнул наружу – он звучал как нулевой архетип.

Эрика рассмеялась – Атрес ее услышал.

Атрес услышал ее смех и океан архетипа в ее теле. Внутри Эрики было нечто такое же мощное и, возможно, такое же опасное, как вся пелена Грандвейв.

Даже на таком расстоянии было видно, как неестественно теперь светилась изуродованная ожогами кожа.

Действительно, подумал Атрес. Феерическая глупость.

Гусеница превратилась в бабочку.

Бабочка расправила крылья.

Чтобы подняться к Атресу, потребовалось всего два взмаха.