Нулевой Архетип

Ужас отступил, и на его место пришло сожаление, почти физическая боль от того, как чудовищно все закончилось для этих людей, запечатанных на корабле, обреченных на медленную мучительную смерть.

– Что скажете, ребята? – Терн обернулся, обвел изуродованной рукой зал. – Неплохо я позаботился о своих пассажирах, да?

– Да, – собственный голос показался Кейн чужим, и картинка перед глазами расплылась. Из-за запаха, только из-за него. Он резал глаза. Просто физиологическая реакция. – Отличная работа.

Она представила, как дирижабль сломался при перелете, как опустился под Грандвейв, и главная схема – большая ее часть – срезонировала с каким-нибудь осколком, вывернулась наружу, запечатывая судно. Как Терн собрал экипаж и пассажиров вместе, как лгал им, что нужно просто подождать, пока сам не начал в это верить. Скоро придет помощь.

Кто-то согласился с ним, кто-то нет, и с каждым часом последних становилось все больше.

Люди начали умирать, один за другим, пока в живых не остался только капитан.

Сумасшедший, не способный принять правду капитан Терри Терн. Капитан корабля-призрака, который сам постепенно превратился в фантома и так и не дождался помощи.

Кейн посмотрела на Джека, просто чтобы убедиться, что он был рядом, и что он был жив.

Джек смотрел вперед абсолютно ничего не выражающим взглядом на мужчину в дальнем кресле.

У мужчины не было половины черепа.

Что-то сдвинулось в восприятии – картинки калейдоскопа повернулись, сложились в другом порядке: люди на запертом корабле, паника, ожидание помощи и капитан Терри Терн, который точно знал, что никто не придет.

Но очень хотел выжить.

У него ведь не было ни припасов, ни пищи, чтобы прокормить всех этих людей.

Госпожу Браунг. Роберта. Джимми.

Многих других, чьих имен Кейн не знала.

Теперь, когда она понимала, куда смотреть, все становилось очевидно: раскуроченная грудь женщины на полу, неестественно вывернутая шея мужчины в строгом сюртуке.

Должно быть, у капитана Терна не было своего оружия, и он взял часть корабельной схемы – оружейную ее часть. На пассажирских дирижаблях редко крепили массивное оружие. Ничего такого, что невозможно было бы унести.

Может быть, Терн был не один, может быть, изначально ему помогала команда, и эта команда сейчас гнила и разлагалась где-нибудь в другой части корабля.

Реннар говорил, что схема Земли порождает схематиков. Рядом с ней человек, который рискнул взять оружейный фрагмент голыми руками, без медиатора, наверное, с самого начала был обречен.

Наверное, он превратился в фантом не сразу, после того, как сошел с ума в одиночестве.

Кейн посмотрела ему в спину – сквозь полупрозрачную фигуру при желании можно было различить очертания предметов – и Терн обернулся, словно сразу забыл о пассажирах.

– А я надеялся, что вы не заметите.

– Ты не особо и прятал, – хрипло ответил ему Джек. – Сложно не заметить труп с простреленной башкой.

– Так где, вы говорите, ваша спасательная шлюпка?

Джек поднял руку. Нити спирита хлестнули вперед плетью, Терн вскинул осколок схемы, и первый заряд от орудия взорвал их перед его лицом. Суматошно замигал свет над головой, пол под ногами мелко затрясся. Корабль уже не мог взлететь, но какие-то его части все отзывались, пытались помочь своему мертвому капитану.

Джек едва успел пригнуться от следующего выстрела, и тот взорвал столешницу рядом с его головой.

Еще один заряд ушел в стену.

Яблоко – странное, обросшее механическими детальками, сквозь которые едва проглядывала красная кожура – возникло на столе. Новый архетип, бездонный и сильный, проступил сквозь трупы и вонь.

Он убьет меня, – подумала Кейн. – Одной единственной волной.

Слишком много спирита, слишком сильное истощение.

Не Мираж.

Изначальный архетип.

Идея.

Сила была плотной, тяжелой, совсем не такой, какой Кейн представляла себе ее изначально. В ней была и безусловная, неодолимая готовность идти к цели, и неубиваемое желание жить и творить, действовать и дышать. И наркотическое, кружащее удовольствие от ощущения мощи, от ощущения собственной силы.

Яблоко легло Кейн в руку, укололо шестеренками.

Оно было ледяным.

Я не выживу, – подумала Кейн. – Я останусь гнить с этими мертвецами.

Терри Терн целился, и следующий выстрел попал бы в цель.

Схема развернулась в голове как карта – четко, ровно, ожила, впитывая в себя архетип, и выстрелила.

Терри Терн еще успел повернуть голову, а потом заряд стер его в пыль, в ничто.

Только бы не упасть, – подумала Кейн, но ноги подкашивались, и зацепиться было не за что.

Только бы…

Здесь мертвые.

Не хочу.

Не хочу здесь гнить.

Джек подхватил ее за секунду до того, как она потеряла сознание.

* * *

Она мерзла, очень сильно мерзла. Холод заливал ее потоком – сразу всю, словно ее окатили им из ведра. Он впивался под кожу, проникал глубже.

Боль тупо билась в виски и в затылок, пытаясь проломить череп, перед глазами стояли разлагающиеся мертвецы, тянули руки, и у Кейн не было сил даже отодвинуться.

Холод пришпиливал ее, как бабочку, тысячей ледяных иголок.

Тошнило желчью, выворачивало наизнанку и невероятно хотелось пить.

Всего глоток воды, хотя бы один.

Вокруг был только лед.