Новая жизнь

Случилось так, что эта донна каждый раз, как она меня видела, выражала в лице своем сострадание и бледнела, словно от любви; и я много раз вспоминал о моей благороднейшей донне, которая часто бывала такою же. И конечно, много раз, когда я не мог плакать и тем облегчать свою печаль, я шел, чтобы взглянуть на эту сострадательную донну[52], которая, казалось, вызывала слезы из глаз одним своим видом, и потому я возымел желание сказать слова о ней и написал этот сонет, который начинается словами: и бледный цвет любви — и который понятен без всяких разделений из предыдущей главы.

Сонет XX

И бледный цвет любви, и состраданье
Еще ни разу, как у Вас, мадонна,
Так не сливались дивно-умиленно
При виде слез и горестных терзаний,
Когда услышать Вам пришлось рыданья
Из уст моих, печалью истомленных.
И испугался, Вами я смущенный,
Что сердце разорвется от страданья,
Но удержать не мог я глаз усталых,
Чтобы на Вас так часто не смотрели;
И слезы проливать — одно желанье,
При виде Вас еще сильнее стало,
И от него глаза мои горели…
Но плакать я при Вас не в состояньи.

Глава XXXVIII

Я дошел до того при виде этой донны, что мои глаза начали слишком развлекаться, когда на нее смотрели; и это много раз заставляло меня сердиться на свое сердце, и я считал его очень низким, и часто я порицал суетность глаз моих и говорил им в мыслях своих: раньше вы обыкновенно заставляли плакать того, кто видел ваше горестное состояние, а теперь вы, как кажется, хотите забыть о нем ради этой донны, которая смотрит на вас, а смотрит она на вас только, поскольку она жалеет преславную донну, которую вы оплакиваете; но что можете делать — делайте! ибо я буду часто напоминать вам о ней, проклятые глаза, и никогда, разве только после смерти, не должны остановиться ваши слезы. И когда я сказал это про себя глазам своим, меня осадили сильные и тревожные вздохи. И так как эта битва, которую я вел сам с собою, осталась неведомой для всех, кроме того несчастного, который испытал ее, я решил написать сонет и разъяснить в нем ужасное положение и написал следующий сонет, который начинается словами: те слезы горькие. Этот сонет имеет две части: в первой я говорю глазам моим, как будто бы сердце мое говорило во мне самом; во второй устраняю всякое сомнение, разъясняя, кто и что говорит. И эта часть начинается словами: так сердце. Нужно было бы еще, пожалуй, сделать разделения, но они будут излишни, потому что все ясно из предыдущей главы.

Сонет XXI

Те слезы горькие, что проливали
Глаза мои, вы долго в огорченьи
Скорбеть и плакать всех от сожаленья,
Вы видели, невольно заставляли,
Но, чтобы вы о том не забывали
И не желая заслужить презренье,
От вас отнять я должен утешенье,
Твердя о той, кого вы потеряли.
О, как мне ваша суетность презренна,
Ее боюсь так, что взглянуть нет силы
В лицо той донны, что на вас взирает.
«Глаза мои, должны вы до могилы
О нашей донне помнить незабвенной» —
Так сердце говорит вам и вздыхает.

Глава XXXIX