Нора

Внимание детей тут же переключилось на меня. У них у всех в уголках губ было что-то белое — типа сахарной пудры — с характерным сладковатокислым запахом. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто за меня вступился, и увидела мужчину средних лет в белой мужской сорочке и черных брюках. Он был не очень высокий, худощавый. Мужчина стоял с независимым видом, уперев в бока руки, в одной из которых он крепко сжимал толстенный, как энциклопедический том, журнал манги, — стоял вполоборота, почти спиной ко мне, только лицо было повернуто в мою сторону. «Мы вам мешаем? Вам не пройти?» — раздались со всех сторон тоненькие голоса. Дети повскакивали с пола и сгрудились вокруг меня. Шортики, сарафанчики; несколько детей — в открытых сандалетах, ногти на пальцах ног — совершенно черные от грязи. «Простите, я пройду». Не спуская глаз с детей и мужчины, я подошла к банкомату. Засунула карту в щель и хотела набрать ПИН-код, но дети столпились прямо возле меня и внимательно смотрели, что я делаю. Маленький защитный козырек над панелью набора номера от детей не спасал. Они были слишком низкого роста. Эти дети прижимались ко мне со всех сторон, как к родной, выглядывали из-под моей руки, с любопытством взирая на монитор банкомата. «Послушайте, не могли бы вы отвернуться?» — «А почему-у?» — «А заче-е-ем?» Я думала, в наши дни даже дети знают, как работает банкомат, но, может, они и правда еще слишком маленькие. Весь их недавний интерес к манге улетучился, и теперь они смотрели только на меня. Так что, пока я набирала ПИН-код, мне пришлось прикрывать панель набора свободной рукой. Потом я нажала на экране надпись «Выдача наличных», ввела цифры «24 000» и нажала «Подтвердить». Взяла из автомата банкноты. Мне показалось странным класть деньги в кошелек, и, зажав их в руке, я пошла на кассу. И тут кто-то из детей крикнул: «Сэнсэй!» Сэнсэй? Мужчина в белой сорочке кивнул мне и улыбнулся, показав все зубы. Я машинально кивнула в ответ. Сэнсэй? «Сэнсэй, у этой тети очень много денег! У нее бумажка в десять тысяч иен!» Остальные дети засмеялись: «Десять тысяч! Десять тыщ!» Мужчина страдальчески улыбнулся: «Это и правда немало, но вы забыли, что о таких вещах нельзя кричать на весь магазин. Так что тсс, молчок!» — «Тсс? Тсс! Тссс!» — Дети громко зацыкали, запрыгали, мужчина рассмеялся, и они начали смеяться вслед за ним. И я тоже засмеялась. Только женщина на кассе осталась безучастной. Она равнодушно взяла у меня деньги, быстро пересчитала их, а потом еще раз, медленнее — так, чтобы я все видела. Ну что ж, сдачи на мороженое, похоже, не осталось. За то время, что я работала, мне удалось скопить не так уж много денег. А теперь я была безработной, и последнее, что входило в мои планы, — это трата сбережений. Но что я могла сделать? О чем вообще свекровь думала? Наверное, просто очень спешила.

Я кивнула на прощанье мужчине, которого дети называли сэнсэем, и вышла из комбини. Меня тут же обволокло липкой жарой и звоном цикад. По ту сторону стекла дети махали мне вслед белыми ладошками. Я помахала им в ответ и пошла домой по дороге вдоль реки. На обратном пути мне никто не встретился. Я то и дело посматривала в сторону зарослей, но зверя так и не увидела. И вообще, казалось, там не было никого живого. Река выглядела неподвижной, как застывшее желе. Когда я дошла до дома родителей Мунэаки, дедушка все еще был в палисаднике со своим шлангом. Я оставила на столе проштампованный квиток об оплате и записку о том, что денег в конверте не хватило и я добавила из своих. Я подумала и не стала писать точную сумму, которую вынуждена была заплатить. Свекровь наверняка помнит, сколько денег оставила в конверте.