Ночи нет конца

– Доктор Блэйк. Ты знаешь, что с самого убийства инженеров на четвертой насосной станции и предполагаемого нападения на Броновски у меня закрались подозрения относительно Блэйка. Я начал задумываться, не связан ли Блэйк каким-то образом со смертью Финлэйсона. Я единственный, кто видел тело после окончания вскрытия и перед тем, как была завинчена крышка гроба. – Демотт остановился, чтобы глотнуть из стакана. – За это время мистер Блэйк показал мне сзади на шее у Финлэйсона следы, как он утверждал, от удара мешком с песком, который и привел его в бессознательное состояние. Уже в самолете мне пришло в голову, что я никогда не видел таких ссадин и синяков. Там не было следов ни обесцвечивания, ни опухания. Мне кажется, что кожа была повреждена после смерти. Потом Блэйк сказал мне, что Финлэйсона ударили мешком с волглой солью. Его шея действительно пахла солью, но она могла быть натерта ею ночью, когда тело было принесено в комнату. Но если его ударили мешком, позвонки должны быть сжаты или сломаны.

– Естественный вопрос: а они были? – спросил Маккензи.

– А я не знаю. На первый взгляд кажется, что они в порядке. Но доктор Паркер узнает это наверняка.

– Доктор Паркер?

– Врач судебной медицины при полиции Анкориджа. Показался мне очень умным мужиком. Вначале, конечно, был не в восторге. Вроде вас, сначала заявил, что считает концепцию повторного вскрытия не имеющей прецедента и неконституционной или что-то в этом роде. Он прочитал свидетельство о смерти, написанное Блэйком, и нашел его вполне обоснованным.

– Но тебе удалось убедить его в обратном?

– Не совсем так. Он ничего не обещал. Но кажется, заинтересовался настолько, чтобы что-то сделать.

– Ты мастер добиваться своего, Джордж, – сказал Брэди.

– Возможно, это ничего не значит, еще один холостой выстрел, но доктор Паркер никогда не слышал о докторе Блэйке.

Брэди принял свою любимую позу снисходительного первосвященника, сведя руки таким образом, что кончики пальцев касались друг друга, образуя домик, и промолвил:

– Тебе известно, что штат Аляска по площади больше, чем половина Западной Европы?

– Мне даже известно, что в Европе живут сотни миллионов жителей. На Аляске же всего несколько сот тысяч. Меня бы очень удивило, если, исключив больницы, удалось бы насчитать больше шестидесяти-семидесяти врачей, и такой ветеран, как Паркер, должен знать их всех лично или, по крайней мере, слышать о них.

– Для тебя есть надежда, – снизошел Брэди. – Немедленное расследование прошлого доктора Блэйка выглядит вполне обоснованным.

– Немедленное, – согласился Маккензи. – Этим должен заняться Моррисон. Было бы интересно выяснить, кто принял его на работу и по чьей рекомендации.

– Очень интересно, – сказал Демотт. – К тому же это определенно сократит поле поиска. Странно. Помните, когда мы прибыли сюда и стали задавать вопросы относительно предмета, которым могли стукнуть Броновски, Моррисон тогда сказал, повторяю его слова дословно: «Доктор Блэйк говорит, что он не специалист по криминальным актам насилия»? – (Брэди кивнул.) – Так вот, сегодня утром, когда я был в комнате Финлэйсона и мы обсуждали причины его смерти, Блэйк сказал между прочим, что выступал в качестве судебного медицинского эксперта. Очевидно, он это упомянул, чтобы придать вес своему заключению. Но важно здесь то, что он лгал или в том, или в другом случае. – Демотт посмотрел на Брэди и спросил: – Ваши агенты в Нью-Йорке, которые занимаются бывшим агентством безопасности Броновски, они, если позволено так выразиться, не горят на работе. Нельзя ли их подтолкнуть?

– Ответ отрицательный. Вы сами говорили об открытой линии.

– Кто говорит об открытой линии? Свяжитесь с ними через Хьюстон, используя ваш код.

– Ха! Чертов код. Закодируйте любое сообщение, какое вам нужно, и подпишитесь моим именем.

Маккензи подмигнул Демотту, но тот, игнорируя намеки, стал немедленно диктовать оператору сообщение, кодируя его непосредственно в момент передачи, не прибегнув к предварительной записи кодированного сообщения на бумаге, что свидетельствовало о том, насколько мастерски он овладел кодом, который сам его изобретатель считал неоправданно замысловатым.

Едва он закончил, как стук в дверь оповестил о прибытии Хэмиша Блэка. Нитевидные усики генерального директора были, как обычно, безупречно подстрижены, волосы на голове разделены посередине, словно по линейке, очки сидели так надежно, что, казалось, и торнадо не удалось бы их сорвать. Он по-прежнему был одет как бухгалтер высокого ранга в Сити. Но теперь появилось некое изменение в самом его поведении, и он выглядел бухгалтером высокого ранга, который только что обнаружил в книгах своего любимого клиента неоспоримое доказательство огромной растраты. Но ему удавалось сохранять спокойствие – вернее, холодность.

– Добрый вечер, джентльмены. – Он был большим мастером холодных улыбок. – Надеюсь, я не помешал, мистер Брэди?