Ночь, которая умирает

Ранин сглотнул и с силой согнал с себя оцепенение.

— И как ты это интерпретируешь?

— Великий космос! Клянусь Галактикой, да откуда мне знать? Мы передадим это дело Порусу, вот и все.

Его напарник похрустел пальцами и ухватил своего коллегу за плечи.

— Нет, только не это! Это же великий шанс для нас. Если мы доведем это дело до конца, то обеспечим себе будущее. — Он не мог говорить от возбуждения. — Великий Арктур! Да любой психолог дважды заложил бы собственную жизнь за одну только возможность оказаться на нашем месте.

Спрут с Дракона благодушно плавал себе, не испытывая ни малейшего трепета перед гигантским соленоидом, окружившим его бассейн. Множество перепутанных проводов, освинцованных кабелей, подвешенных вверху ртутных ламп ничего для него не значили. Он довольно пощипывал листики морских папоротников, росших вокруг, и существовал в мире со всей вселенной.

Не то что два молодых психолога.

Эбло Ранин суетился над сложной паутиной соединений, пытаясь в последний раз все проверить. Лор Харидин помогал ему, когда кончал грызть ноготь на одном пальце, но еще не приступал к следующему.

— Все готово, — заявил Ранин и вяло провел тряпкой по вспотевшему лбу. — Бей его, не жалей!

Засветились ртутные лампы. Харидин задернул занавески на окне. В холодном тускло-красном свете два ставших зеленоватыми лица внимательно наблюдали за спрутом. Животное безостановочно шевелилось, при ртутном освещении его теплая розовая окраска сменилась на тускло-черную.

— Врубай ток, — холодно бросил Харидин.

Раздался мягкий щелчок — и ничего больше.

— Никакой реакции? — спросил Ранин, словно бы ни к кому не обращаясь.

Он туг же затаил дыхание, потому что его напарник склонился над спрутом.

— Со спрутом что-то происходит. Мне кажется, он начал слегка светиться. Или это обман зрения?

Свечение сделалось отчетливым. Казалось, оно отделилось от тела животного и образовало вокруг него сферическую оболочку. Томительно текли минуты.

— Он излучает какой-то вид радиации, полей, сил — можешь называть, как хочешь, — и похоже, со временем это усиливается.

Ответа не последовало, да никто и не ждал его.

Они продолжали терпеливо наблюдать.

Тут Ранин испустил приглушенный крик и с силой вцепился в локоть Харидина.

— Взрывающиеся кометы, это еще что такое?

Светящаяся сфера неведомо чего выбросила наружу ложноножку. Маленький мерцающий язычок коснулся покачивающегося стебля водяного папоротника, и в то же мгновение листья на нем побурели и завяли.

— Отключай ток.

Щелкнул выключатель, погасли ртутные лампы, тени сгустились. Экспериментаторы нервно переглянулись.

— Что это было?

Харидин покачал головой.

— Не знаю. Что-то определенно ненормальное. Я никогда не видел ничего подобного.

— Но ты никогда раньше не видел и мнимых величин в уравнении реакции, верно? К тому же я не думаю, чтобы это расширяющееся поле было какой-либо известной нам формой энергии…

Он выпустил из себя воздух одним затяжным, присвистывающим вздохом и медленно отступил от бассейна со спрутом.

Моллюск лежал неподвижно, но половина папоротников в бассейне побледнела и увяла.

Харидин дышал с трудом. Он сдвинул защитные очки, светящийся шар занимал уже половину бассейна.

Тонкие подвижные щупальца света тянулись к еще уцелевшим папоротникам, а одно пульсирующей нитью перекинулось через стеклянный край и теперь ползало по столу.

Испуг превратил речь Ранина в набор отрывистых, маловразумительных звуков.

— Отсроченная реакция. Ты не проверял ее на теорему Вил-бона?

— Чего ради? — Голова Харидина отчаянно тряслась, пересохшие губы с трудом выдавливали слова: — Теорема Вилбона не имеет смысла, если в уравнении проставлены мнимые величины. Надо было бы…

Ранин с лихорадочной энергией взялся за дело. Он выскочил из помещения и чуть погодя вернулся с крохотной, пронзительно верещавшей зверушкой, похожей на белку. Он бросил ее на стол, по которому ползала пульсирующая нитка, и пододвинул линейкой примерно на ярд.

Светящееся щупальце задрожало, очевидно ощутив близость жизни каким-то жутковатым незрячим образом, потом сделало быстрый бросок. Маленький грызун заверещал, пронзительно завизжал от непереносимой муки и обмяк. Через две минуты от него осталась только сморщенная, съежившаяся пародия на тельце.

Ранин выругался и с отчаянным воплем выронил линейку, потому что светящееся щупальце — более яркое и толстое — двинулось по столу в его направлении.

— Иди сюда, — распорядился Харидин, — с этим пора кончать.

Он рывком расстегнул кобуру и выхватил поблескивающий хромом тонит. Острая, тонкая игла пурпурного света ринулась вперед, к спруту, и взорвалась с ослепительной, беззвучной яростью на границе силовой сферы. Психолог выстрелил еще и еще раз, потом передвинул регулятор, образуя один непрерывный пурпурный поток разрушения, который прекратился лишь тогда, когда иссякла энергия.

Но светящаяся сфера выглядела неповрежденной. Теперь она занимала уже весь бассейн. Папоротники превратились в мертвую бурую массу.

— Надо связаться с Советом! — выкрикнул Ранин. — Эта тварь совсем вышла из повиновения!