Нисхождение короля

– Это не важно. Главное, что ты выслушала меня и услышала. Остальное проще, – внезапно собралась она, проигнорировав оскорбления. Верховная подтянулась на цепи, отчего темно-синяя кровь быстрее потекла по запястьям вниз, до груди, а после струями стекла в воду.

– Мне осталось недолго, я сглупила, и король узнал о предательстве шелки, поэтому компаньон решил таким незамысловатым способом избавиться от помехи. Глупый, сила куда как более могучая уничтожит меня еще до зимнего солнцеворота. Так что я просто хочу, чтобы ты была готова к грядущему.

И я не выдержала. Ради этих бредней я зашла в море?! Ночью приплыла в лодке в это проклятое место, рискуя опять попасть в плен к русалкам?! Ради слезливых сказок и страшилок про опасных мужиков?!

Без тени сомнения я вошла в воду и пошла на нее.

– Говори имена, Флакса. Иначе я кликну остальных, и начнутся пытки. Хочешь, чтобы тебя пытали? А может, стоит усадить тебя в лодку и притащить на берег? Интересно, в какой момент начнет действовать наказание? Когда коснешься земли под водой или же как ступишь на берег? Обеими ногами или достаточно одной? Будет ли болезненное предупреждение или сразу убьет? М-м? Я слушаю твои идеи, Верховная. Чем дольше молчишь, тем меньше во мне терпения! – гневно заорала я, подходя вплотную. Схватила шелки за волосы, запрокинула ее голову и потянула вниз. – Говори, тварь! Что знаешь о морвиусах? Что знаешь о шепоте в воде? Куда пропадают моряки и рыбацкие деревни? Что вы затеяли? О ком ты только что говорила? Не молчи!

Она спокойно выгнулась еще больше и засмеялась, пародируя птичий клекот.

Я дернула ее и отпустила, а потом злоба вырвалась наружу. И я почувствовала, каково это – когда кто-то в твоей власти. Я могла сделать с Флаксой что угодно. И я спустила ариус, а мертвая тварь заскулила, как собачонка.

– Не нравится? А говорят, нориус ты просто обожала! Интересно, что с тобой станет, когда он коснется твоего тела?

Ариус змеей спустился по руке вниз и направился к ней. Шелки задергалась, пытаясь отстраниться, замолотила ногами по воде, теряя человеческий облик. На лице без бровей и губ даже гримаса мольбы походила на оскал. Но она молила, и как ответ на ее молитвы, сверху послышались крики. Это не остановило меня, и я коснулась ее.

То, как закричала шелки, заглушило все. Я тронула ее груди, и от соприкосновения с ариусом там появилось черное пятно, уходящее вглубь. Чернота полилась из места удара, а Верховная билась по воде, расплескивая ее, выворачиваясь, вырываясь до сломанных костей, до искореженных запястий. И я отшатнулась, в ужасе от своего поступка.

– Я все скажу! – закричала она. – Только хватит, пожалуйста, не надо больше!

Прерывисто задышав, я попятилась назад до ступеней, оступилась на скользком выступе и шлепнулась, с головой уходя под воду. Тогда я увидела упущенное. Огромную дыру в самом дальнем углу. И оттуда уже лезли русалки. Только это были необычные подводники. Они были темными и походили на угрей. Будто их искупали в черной краске. От них раздавался оглушительный шепот, и каждая смотрела на меня. Я вынырнула, разворачиваясь к ступеням, и на карачках потянулась наверх.

– Стой! Не бросай меня здесь! – закричала позади Флакса. – Прошу! Селеста!

Меня что-то схватило под водой и попыталось утащить вниз. Я в панике безостановочно замолотила свободной ногой, руками пытаясь хоть за что-то ухватиться, чтобы не быть утянутой на глубину. Но все было такое скользкое, мыльное, что стоило твари сильнее дернуть, как я ударилась подбородком о край ступеньки, опускаясь.

Там, во тьме, так много проклятых существ. Они хватают каждую часть моего тела, разрывая одежду, накрывая чернотой и пряча свет. Здесь нет воздуха. Только шепот, бесконечный шепот: «Аргэктуанлэху». Он опасен, он залезает в голову и ворочает там все, мешая и превращая в густой суп. А эти твари, бывшие когда-то русалками, теперь, как подводные змеи, вились вокруг, и, не давая опомниться, сжимали своими телами с такой силой, что даже сопротивляться было невозможно. Сплошная заразная, гнилостная тьма.

Вода на вкус – как стухший фрукт. И я больше не могу держаться. Кажется, что твари уже не кружат вокруг, а сливаются с телом, забираясь под кожу, и будто это не угри вьются, а мое собственное тело изгибается, как они. Шепот громкий, оглушительный, напористый, он льется вместе с водой в рот, и мне никак от него не избавиться. Он повсюду и везде.

Но им неведомо, что внутри меня. И когда тьма наталкивается на моего спутника, шепот превращается в визг, похожий на пронзительный крик чайки. И как взрыв, разливается свет, разлетаясь во все стороны, слепя глаза. Это больно. Но не мне. Меня разрывает на миллионы маленьких кусочков, вывернутых наизнанку, кристально-белых, звонких, как струны скрипки. Они натягиваются и собираются вновь, составляя целостную меня.

И все кончается.