Нирвана

— Значит Скалдин выезжает в очередную командировку завтра, и снова в Польшу? Тем же «КамАЗом»? Отлично. Надеюсь, перед дорогой никто его не потревожит, Мы ведь понимаем друг друга? Не стоит вам, подполковник, из-за него подставляться.

— Да какое там, Павел Михайлович! Скалдин так Скалдин. Нашкодил пусть отвечает…

— Вот и отлично, договорились. Надеюсь, останемся друзьями.

— Для тебя, Павел Михайлович, — все, что угодно. Скалдин едет в обычную рядовую командировку. И пусть его едет, голубчик, пусть… — Лютый явно переигрывал, изображая совершенно захмелевшего, уже начавшего заплетать языком.

«КамАЗ» с воинскими номерами тронулся в путь в пять утра. В это время от обычной настороженности ГАИ ничего не остается. Вечерние хмельные гуляки, раскатывающие с барышнями и большими деньгами, уже угомонились, а утренние лихачи еще дремлют в постели. Да и сами инспектора — тоже ведь люди! — в такое время уже на пути домой. Однако «КамАЗ» майора Скалдина у западного выезда из города поджидал мальчишка-автоинспектор. — Ну, что, стоим, Степан Макарович? — водитель-сержант задал вопрос, уже притормаживая.

Инспектор маячил на проезжей части не скрываясь, широко расставив ноги, словно пытаясь этим прибавить солидности своей щуплой фигурке.

Скалдин брюзгливо передразнил сержанта:

— «Стоим»! Останавливай уж, куда деваться. Не давить же его.

И уже через мгновение стало ясно, что положение хуже некуда. Водитель, позевывая, не успел еще отпахнуть дверцу кабины, как с обеих сторон в нее ринулись омоновцы с автоматами, а Скалдин услышал знакомый приветливый голос:

— С приездом, Степан Макарович, со встречей, дорогой!

Голос Строкача подействовал на майора, как удар ломом по спине. Горло у него перехватило, сердце зашлось, и он, как куль с тряпьем, плюхнулся обратно на сидение, так и не услыхав возмущенных воплей водителя, которого удерживали за руки дюжие омоновцы:

— Вы что творите? Это грабеж! У нас секретный груз — кто вам позволит пломбы срывать?! Смотрите, майор… майор умирает!..

— Как вы себя чувствуете, Степан Макарович? — голос Строкача был полон сочувствия. — Вы у маня впервые в гостях, так что располагайтесь без стеснения.

Окинув одним взглядом кабинет, Скалдин заметил с укоризной:

— Ну разве так можно, Павел Михайлович! Вы майор, и я майор, есть же какие-то нормы, в конце концов. А вы ловушку мне подстроили.

— Ну уж, и ловушку! Скажете тоже! Я же вас не заставлял ворованную медь за границу на опломбированной армейской машине перебрасывать. Тут вам и контрабанда, тут и хищение в особо крупных размерах. Не говоря уже о таких мелочах, как валютные операции. Ведь не за рубли же вы металл продавали?!

На Скалдина было тошно смотреть, и Строкачу эта картина была знакома, как поверхность собственного письменного стола.

— Ну почему все я да я? Крайний я, что ли? Металл — да, вез. Но, слово даю, — в последний раз.

— Может, в первый? Или все-таки попробуем правду говорить? Степан Макарович, вы ведь офицер. Умейте и отвечать за свои поступки. Вы ведь понимаете — иного выхода нет, взяты вы с поличным. Пять тонн меди — новые высоковольтные шины, украденные на заводе, — да почти тонна никеля… Или будете утверждать, что нашли на свалке? Ей-богу, не стоит, Степан Макарович. Сержант-то ваш продержался ровно шесть минут, пока рассчитывал выйти сухим из воды как человек, всецело зависящий от вас по службе. Не мог же он, водитель первого класса, ведущий пустую — по документам машину, не чувствовать, что у него за спиной шесть тонн груза? Переживает парень, что за каких-то десять тысяч позволил вовлечь себя в опасное преступление, старается помочь следствию.

— Да уж вижу. Значит, все-таки… суд?

— Не тешьте себя иллюзиями, Степан Макарович, что дело уйдет в военную прокуратуру. Неплохо, конечно, что и там у вас друзья, но ваше преступление — сугубо гражданское. Так что не стесняйтесь, будьте раскованнее, ну, скажем, как во время чаепития с соседом.

Скалдин на мгновение смешался, потом раздраженно улыбнулся.

— Черт! Вы-таки действительно кое-что знаете. Ну, что ж, я в этом деле — пешка, копейки подбираю. А всему хозяин — сами видели кто. Пока он не перебрался в наш дом и мы не познакомились, я и помыслить о таком не мог. Это он, уголовник проклятый, все организовал, он и меня сбил с толку…

«Смотри-ка, — думал Строкач, — еще одна невинная жертва! Если ты раньше медь не таскал, так потому что навару с этого не было никакого. Зато армейское барахло отлично шло направо и налево — только свои тебя прикрывали — не подберешься. Но сейчас это дохлый номер. Придется выкладывать все».

— Меня интересует абсолютно все о Теличко. Ведь вы же не стремитесь к тому, чтобы он переложил всю вину на вас и остался безнаказанным? Медь его?