Нирвана

— Приговор? Ага, помню: имея многолетний опыт хищения, создал преступную группу и, вступив в сговор, похитил у совхоза миллион. Это при том, что фактически я и рубля не получил за работу, да своих денег сколько ушло. Из моей зарплаты высчитывали за продукты для бригады, я же заплатил за семена на опытной станции… Свой трактор пригнали, машину для полива, да и натуроплаты я выдал бригаде меньше, чем полагалось: три процента. А между прочим, как раз в этом году прошел майский пленум ЦК, и там говорилось, что мы имеем право получить пятнадцать процентов от плана и треть сверхпланового урожая. Так что на самом деле не я был должен совхозу, а совхоз — мне. Мы же им еще и помогали: собирали подсолнечник, заготовляли сено, работали на току, который дождем залило, — все бесплатно. Совхоз получил от нашей работы полмиллиона прибыли, а сколько добра из-за его же нерасторопности на поле погнило… Когда меня судили, начальник конвоя не выдержал и сказал судье, указывая на меня и на директора совхоза: «Хорошо бы их местами поменять, был бы толк».

Теличко откинулся в кресле и на мгновение прикрыл глаза. Строкач негромко сказал:

— Я не в восторге от таких хозяйственных дел и никогда их не приветствовал. Но не угрозыск дает сроки.

— Ага, — казалось, Теличко совсем отрешился от происходящего. — Где же вы раньше были?

— Там, где и сейчас. Делал свое дело.

— Бежал, куда укажут, сажал, кого прикажут, — все так же горько усмехнулся Теличко.

— Нет, за такие дела, как ваше, я никогда не брался. Правдами и неправдами, но находил способ уклониться. А вот ваш нынешний бизнес, пусть и трижды легальный, меня очень и очень интересует.

Теличко выстрелил взглядом из-под ресниц — твердым, полным недоброй энергии.

— У вас неверная информация, майор. Освободившись, я снова занялся арбузами. Нашел знакомую бригаду и стал с ними работать.

— Хороший получился урожай?

— Сумасшедший. Тридцать тонн с гектара считается очень хорошо, а у нас вышло — шестьдесят пять на круг.

— Вот я и говорю, — Строкач ухмыльнулся. — Вы не только опасный расхититель, но еще и рецидивист.

— Ну уж, нет. С арбузами я завязал. Наглухо. Раньше как было: нашел босса в райкоме, смазал — и все вопросы решены. А сейчас на каждом углу по чиновнику от демократической администрации, и попробуй хоть одного пропустить! Надо мной уже братва смеялась — бесплатный пахарь продовольственной программы.

— А бывали у вас неурожайные годы? — неожиданно спросил Строкач.

— Не было. Потому что я знаю агротехнику и особенности почвы в любой точке юга — от Одесской области до Крыма. Меня что в земле привлекало? Воля. А если еще и это потерять, тогда все. Хватит, нема дурных. Ну, а здесь меня знают, взяли в дело. Большого ума не надо: медь оттуда, висмут отсюда. Всего этого — валом, предложений — гора.

— В основном, наверное, от руководства заводов?

— Не только. Кругом тащат, сами знаете. Хотя, без экспортных лицензий мы ничего не берем.

— То есть, все сугубо по закону?

— А как иначе! Таможня…

После визита к Теличко путь Строкача лежал к заводскому клубу, еще за квартал до которого красочный щит сообщил ему, что целительные сеансы психотерапевта-биоэкзорциста Хотынцева-Ланды может посетить любой желающий практически во все дни недели, уплатив незначительную сумму.

Однако тратиться майор не стал: парень на входе удовлетворился лицезрением красной книжечки, и через минуту Строкач уже осматривался в довольно просторном зале, с креслами, обитыми вытертым бордовым плюшем.

Народу набралось порядочно. При всех различиях в возрасте, жизненном опыте и роде занятий было в этих мужчинах и женщинах нечто общее. Строкач чувствовал себя здесь белой вороной — вокруг изможденные, исстрадавшиеся лица, едва различимый шелест голосов…

В это время на сцену легко взбежал сам Дмитрий Дмитриевич, расточая налево и направо улыбки, остановился на середине, коротко кивнул залу, и плавно полилась мягкая, обволакивающая речь. В середине одного из закругленных периодов целитель заметил присутствие майора, остановился на полуслове и сделал приглашающий жест. Волей-неволей Строкачу пришлось под перекрестными взглядами публики пробраться вперед и расположиться в середине второго ряда. Хотынцев-Ланда округло повел кистями — и все вошло в обычное русло.

Строкач расслабился, поддаваясь потоку слов, откинулся, устраиваясь поудобнее. Рядом сидела молодая женщина, не отрывавшая неподвижных глаз от лица целителя. На коленях у нее стояла двухлитровая банка с прозрачной жидкостью. Вода… Верно — в афишке значилось, что доктор сообщает целебный заряд разного рода предметам, в особенности жидкостям, которые сохраняют его продолжительное время. И действительно — Строкач только теперь заметил — бутыли, банки, бидоны имелись у многих.

Он вслушался.