Ньирбатор (СИ)

Неспроста Агнеса пожаловалась на меня Варегу. А вдруг она подозревает меня в том, что я подозреваю её? Это плохо. Очень, очень плохо. Она может нанести первый удар. Если я добуду доказательства её предательства, я не смогу это так оставить; я просто не выдержу, зная, что этими улицами спокойно разгуливает ведьма, которая послала меня на смерть. Тем более, она видела меня в унизительном, беспомощном состоянии, а наличие такого свидетеля оставляет гадкий осадок. Как посмотрю ей в глаза, так и вижу себя со стороны, лежащей в койке... Нет свидетеля — нет позора, говорит госпожа Катарина. Всё медье видело меня в амфитеатре, но хотя бы не в больничной палате! Короче говоря, с Агнесой дело нечисто. Я могла бы напрямик спросить Лорда, кто на меня донёс. Он должен знать, но, боюсь, что могу этим усугубить своё положение: поди, станет ещё больше потешаться надо мной. Агнеса не числится среди Пожирателей, как её отец и кузен, но, возможно, её наделили какими-то особыми привилегиями?.. Если она окажется невиновной, мало мне будет чести в том, что я так подозревала подругу. Но меня злит то, что Варег, упомянув её в разговоре, перешёл на обвинительный тон.

— Короче, не отталкивай Агнесу, — поучал он меня, перетирая скарабея в металлической ступке. — Она же у тебя единственная подруга. Тины у тебя больше нет.

— Спасибо, что напомнил, — огрызнулась я. — Агнесу я не отталкиваю. Мне сейчас не до посиделок.

— Ты понимаешь, что ты в том замке пропадешь? ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ С НИМ?! — раскричался Варег ни с того ни с сего. Я оторопело смотрела на него.

— В каком таком замке я пропаду? Это мой дом, болван!

— Просто не глупи! Не отталкивай своих друзей ради такого самозабвенного потакания английскому лорду. Позови Агнесу погулять... Сходите к Лемаршану, там новые сумки завезли.

— Какие, к чёрту, сумки, Варег? Что ты несёшь?

— Ведьмовские сумки — полуартефакты, полуаксессуары, — сквозь зубы процедил он, словно я должна быть в курсе. — Позови Агнесу, отвлекись. Выберешь себе сумку, а я подарю.

— Не нужны мне никакие сумки! Как захочу, то сама пойду и куплю! — Тут меня уже понесло и я зашлась таким хохотом, от которого у меня челюсть разболелась.

Я тут надрываюсь ради души самого великого тёмного волшебника, а он мне о сумках.

Я была рассержена.

Варег мало смыслит в том, во что меня впутали. Впрочем, это не его вина, он хотел бы знать, но обет вряд ли оставит меня в живых, если я его нарушу.

На столе стoял большой кувшин сидpа; вылакав eго, Варег c грохотом тpecнул им об пол. Его глаза загорелись бeзумным огнем.

Я попрощалась с ним в ту самую минуту, когда он крикнул эльфу, чтобы тот накрывал на стол. Хотелось поскорее скрыться от своего сумчатого жениха. Да и время уже подходило к шести.

Возвратившись домой, я узнала, что Фери уже второй день не убирает мою комнату. Вернее, я это заметила. В комнате воцарился бедлам, а также некая тварюга или как её почтительно прозвали — боггарт. Я видела его всего два раза, и второй раз — сегодня.

Распахнув свой шкаф, ни единого платья я не обнаружила, но моему взору предстала огромная чернильная туча, которая тотчас обрела вид разрушенного Ньирбатора. Я сразу догадалась, что это за тварюга, ведь я много чего боюсь, но сокровенный страх у меня только один. В Дурмстранге нас раньше учили, что если хочешь прогнать боггарта, следует от всей души на него выругаться. Лишь недавно светлые умы изобрели «Ридикулус» — не такой феодальный, как предыдущий способ и более толерантный для ушей.

Я потребовала от Фери объяснений, насчёт бедлама. Про боггарта я промолчала: это не его вина. Фери только скорбно покачал головой и сказал: «Это всё Барон». Обратившись к портрету с вопросом, что он сделал эльфу, я услышала:

— Что творится-то, люди добрые! Подходит ко мне этот ушастый и говорит: «Помогите спасти юную Присциллу! Она измотана страшно, а какая была раньше — прямо лебедь, кровь с молоком!» — Барон радостно повёл. — Вот я и послал его... на кухню и пригрозил, чтоб от дел тебя не отрывал.

Недовольная таким поведением и тем, что госпоже Катарине совсем нет дела до того, что творится в замке, я немедленно позвала эльфа, чтобы уладить ситуацию. Разумеется, Барон бы ни за что не извинился, поэтому я просто свела их обоих в комнате и огласила, что конфликт исчерпан и они должны возвращаться к своим обязательствам: Барон — быть советником, а Фери — домовым эльфом. Когда я произносила последние слова, Барон фыркнул, и вспыхнула словесная перепалка. Эльф вцепился в раму своими жилистыми ручками, а Барон начал тыкать шпагой. Время уже подходило к семи. Выбежав наружу, я увидела, что когти почернели. Велев эльфу согнать злость на боггарте, я оставила троих нелюдей и пошла на четвертый этаж.