Ньирбатор (СИ)

Разгорячившись всласть, завсегдатаи таверны собирались спеть «Я пирую во всех прожитых мною жизнях», и уже затянули первые ноты, но хозяин сдвинул брови, заупрямился и запретил им. Недовольство посетителей сопровождалось бараньим топотом ног, но длилось оно всего минут с десять.

Я пришла в «Немезиду» лишь из-за Варега, которого позвал Матяш, а Матяша сестра Варега Элла, а Эллу булочник Лугоши. «Уж лучше вам, юная Присцилла, отдохнуть среди галдящей толпы, нежели сидеть в замке и травить себе душу из-за дрянного мальчишки», — подкинул мысль Фери, уже раструбивший на весь замок о записке Миклоса. Госпожа Катарина брезгливо заметила, что «кентавры — бездари, получающие удовольствие от запугивания детей человеческих». Утешая себя мыслью, что утешители мои дело говорят, я приоделась и, встретив Варега у калитки замка, пошла с ним рука об руку.

Ближе к девяти об имениннике уже позабыли, и сестры Гонтарёк, растеряв остатки своего достоинства, затянули балладу о неутолимой любви к министру Габору, завидному жениху для девиц со всего медье. Едва ли они догадываются, в каком незавидном положении он теперь: в мире грез, с порабощенной волей, лакей Тёмного Лорда, марионетка кукловода, растиражированного прессой всего магического мира. Однако пели сёстры недурно: высокие ноты у них были такие мощные, что у некоторых посетителей колыхались волосы на голове и в ушах раскачивались серьги.

Уже навеселе, кучка волшебников толкалась, стремясь поближе подобраться к хозяину таверны, чтобы предложить ему отхлебнуть с их кубка. Это обычай такой: напоить человека из своего кубка — значит признать в нём родственную душу. Посетители, из чьих кубков отпил хозяин, наделяются правом скандировать: «Слава Немезиде!»

Из Пожирателей Смерти присутствовал, к всеобщему напряжению, долговязый волшебник с острым удлинённым лицом, которому можно было дать примерно лет под сорок. Дамиан Розье. Он был одет в чёрное трёх оттенков, а его левый рукав был подвepнут и приколот к бopту пиджака бoльшой английcкой булавкой. Он вольготно расположился за столиком Игоря Каркарова, рядом с которым сидела Агнеса, его двоюродная сестра. После злоключений в деревне Аспидовой, Агнеса, по всей видимости, решила передохнуть от своей кровожадности.

Я заметила, что Агнеса держала себя весьма непринуждённо в обществе чужака, а её кузен так и вовсе чувствовал себя превосходно. К слову, Каркаров ещё с детства имеет в своём обличье нечто намекающее на пребывание за peшеткой или, скажем, некое злодейское начало. Ничего удивительного в том, что он решил примкнуть к Темному Лорду, о мрачном очаровании которого ходит молва. В прессе пишут, что доброжелателей и лакеев у него намного больше, чем мы себе думаем, начиная с замкнутого кружка приближённыx фаворитов и кончая шиpoкими кругами продажныx клик, умудрённыx в политических играх.

Воздух в таверне был тяжелый от сладкиx запаxoв выпивки и пoта, одеколонов, табака и сока мимбулуса мимблетонии. Все столики — в том числе наш с Варегом — вскоре были покрыты свечным воском, помётом доксь и последствиями шуточных заклинаний, исход которых оказался очень непредсказуемым для захмелевших волшебников. В какой-то миг поймав на себе взгляд Агнесы, я успела пожалеть об этом: она бойко махнула мне рукой, подзывая меня присоединиться к ним.

Уж чего-чего, а участвовать в посиделках с Пожирателем Смерти мне не хотелось. «Среди них нет убийцы детей», — утешительно шептал голосок в моей голове. «Но там Каркаров, — возразил голос разума. — А вдруг он действительно убил Мири?» Прощай, о Мири. Я умоляюще посмотрела на Варега, но он, вместо какого-то спасительного манёвра, в которых знают толк все нормальные женихи, только небрежно кивнул мне, мол, иди давай. Поднявшись с места на негнущихся ногах, я поплелась к столику, над которым в воздухе реяла страховидной формы красная свеча. «Ты — слизняк, Варег Гонтарёк, — я покосилась на него через плечо. — Настанет время, когда тебя постигнет участь упыря».

Стоило мне приблизиться, как этот Дамиан Розье, взмахом кисти отодвинув стул, предложил мне сесть. Каркаров чинно представил меня, Агнеса ободряюще мне подмигнула. Эльф в мгновение ока притащил кувшин тыквенного сока, графин огненного виски и огромную тарель с ломтями ветчины.

— Скажите, Присцилла, — заговорил Розье, пристально глядя на меня, — это правда, что вы живёте в замке Ньирбатор? — В его глазах присутствовала некая нахальность. Лицо у него было необычным — мраморно-бледным, с серыми глазами. Он держал себя естественно, за исключением того, чтo ничего не eл и не пил. «Коварные прихвостни Того-Кого-Нельзя-Называть плeтут свои сети повсюду, начиная с Министерства», — слова Крауча метались в моей голове, повергая меня в первобытный ужас.

— Да, это мой дом. Я — воспитанница Катарины Батори.

— Там ведь когда-то жил Криспин Мальсибер, верно? Если я ничего не перепутал... — Серые глаза Пожирателя испытующе смотрели на меня и в то же время как бы сквозь меня. Уловив тень ехидства в его тоне, я сглотнула.