Ньирбатор (СИ)

Агнеса говорит, что её кузен перед отъездом побрился гладко-прегладко, так что егo щеки cияли, как oтполированные яблoки. Учитывая крутой нрав и холодное сердце Каркарова, он наверняка подыщет себе кого-нибудь в Англии, но было б куда лучше, если б Лорд провёл с ним воспитательную беседу. Мне известно, что Лорд пригрозил в случае неудачи «инфернально увековечить его душу», но угроза не есть напутствие.

С Орденом Феникса много неясного. Лорд не торопится разделаться с ним, будто хочет продемонстрировать, что волшебники, сплочённые идеей Дамблдора, столь никчёмны, что даже не заслуживают особого разбирательства.

Нынешний отчёт проходил в моей комнате. Я сидела на полу, скрестив ноги, среди дюжины свитков, кроме одного. Прибрав к рукам новообретённый труд Годелота, Лорд заявил, что не отдаст его мне, пока сам не изучит. Оставив свиток у себя в комнате, он устроился за моим столом и придирчиво изучал мою тетрадь с последними записями. В иные мгновения, когда пытливый взгляд Лорда падал на меня, мне хотелось нырнуть под ковёр.

Вечер достиг кульминации, когда Лорд резко встал из-за стола, обогнул его, подошёл ко мне и сдёрнул меня с пола. Я и сама вскочила, как пружина.

— Иди-ка сюда! — прошипел он, потянув меня к столу, где лежала тетрадь, раскрытая на моём наброске с движущимся сосудом-змеёй. — Что это такое?

— Схема шестого обряда, милорд, — пролепетала я.

— А мне это больше напоминает рецепт варенья из крыжовника! — его дыхание окатило мне ухо адским жаром. — Ты выжила из ума, pаз пpeдлагаешь подобное!

«Мужчины на самом деле гораздо сентиментальнее женщин. Только нельзя им об этом говорить», — это я часто слышу от госпожи, но сравнивать мои умозаключения с рецептом варенья это чересчур сентиментально.

— Милорд, я стараюсь как могу, но присущий вам сарказм не допустит идиллию.

— Ты поговори у меня ещё, — рявкнул он, его желваки заходили по скулам, а красная кайма зрачков была неподвижна — змея перед броском.

Однако спустя несколько мгновений его зрачки уменьшились в размерах и утра­тили свой режущий блеск. Лорд отпустил меня, а перед тем прошипел:

— Я жду от тебя полноценных результатов, а ты тут как ни в чем не бывало корябаешь в своей тетрадке. Ты должна лезть из кожи вон, чтобы довести всё до безупречности, чтобы, когда придёт время, провести обряд без риска для моей жизни, для крестража... и для себя.

Эта неожиданная «подброска» огорошила меня.

— Да, милорд, — полушёпотом ответила я, обнаружив внезапную робость. Затем я вернулась на своё место.

Лорд прошел вперёд и сел на диван наискосок от меня. Следующие полтора часа мы работали в тишине, нарушаемой только шуршанием бумаги и пергамента.

Когда вечер подошёл к концу, Лорд шагнул к двери и мимоходом оглянулся.

— Да, милорд? — спросила я ещё до того, как он открыл рот.

Внезапно меня передернуло, я едва удержалась от вскрика. Коже стало очень холодно, будто тело окутал слой льда или вязкая каша ледяной крошки. Лорд понаблюдал за мной со знающим видом и вышел, бросив через плечо:

— Очерки занесёшь ко мне.

Воскресенье, 24 апреля

Сегодня я встретилась с Варегом. А случилось это так:

Я открывала створку окна в своей комнате, когда внизу послышался шум. Потом услышала мужской голос, окликнувший меня. От тени кустарника отделилась фигура в балахоне. Из-под капюшона торчали редкие блондинистые кудри. Не долго думая я выбежала из замка.

Стоя у луговины, Варег наблюдал, как я преодолевала разделявшее нас расстояние. Мы пошли прогуляться в Аквинкум. Я не спрашивала, почему он не предупредил меня совой; мы молча шли бок о бок, и сначала это молчание было уютным.

— Теперь это самый противный перекрёсток в мире, — сказал Варег, кивнув влево.

Там лежали развалины ломбарда Розаски. Белое облако до сих пор витает над ними. Эти руины мозолят глаза, напоминают о временах после свержения Ангреногена, когда всё было под слоем пепла. Подумать только — всё это из-за распроклятого телевизора.

Волнения в городе продолжаются. Вокруг часовой башни, что стоит рядом с развалинами, собралось куда больше ведьм, чем там может поместиться.

Ведьмы в задних рядах напирали на передних, точно бурлящая масса горгулий. Это были ведьмы, которым Розаска когда-то спасла жизнь. Со стороны выглядело, будто намечался какой-то мятеж. Против юрисдикции Лорда Волдеморта и его исполнительной власти? Надеюсь, до этого не дойдёт.

Рассказывают, что во времена Гриндельвальда частенько случались маггловские беспорядки. Агрессивно настроенная толпа просто шла напролом в колдовскую деревню, вооружена кольями, цепями и булыжниками. Это развязало руки Гриндельвальду — появилась солидная причина поубивать всех тех отморозков. Магглолюбцы твердят, что суровые меры лишь усугубляют положение, но у нас верят, что хороший нагоняй только идёт магглам на пользу. Даже если у них нет никаких дурных намерений, им всё равно нужно напоминать, что крестьянские восстания отнюдь не забавны.