Ньирбатор (СИ)

Несколько Пожирателей коротко хохотнули. Эйвери это ничуть не задело, скорчив гримасу своим товарищам, он обернулся к Лорду с вполне приличной серьезной миной.

— Этот малец — ничтожество, — деловито отвечал он. — Поттер не занимает высокого положения, не пользуется влиянием, он вообще никакой, а выбранная им профессия, как известно, не восполняет скудоумия.

Лорд вскинул голову, будто такая характеристика врага была ему не по нраву.

— Язвишь, друг мой? И что посоветуешь нам делать? Какова твоя рабочая гипотеза?

— Нет у меня никаких гипотез, хозяин, ни рабочих, ни безработных. Устранить, и всё. Я бы с удовольствием взялся за это дело, но вы велели залечь на дно. Но если передумаете, я охотно устраню эту парочку.

— Милорд, разрешите сказать? — отозвался Амикус Кэрроу, по-видимому, не желавший сдавать позиций.

Когда Лорд кивнул, Пожиратель важно прокашлялся и обменялся взглядом с Алекто, которая смотрела на него не то с одобрением, не то с порицанием — такой взгляд, что дементор ногу сломит.

— В общем, милорд, мы тут с сестрой посовещались. Мы хотим собственноручно устранить Блэка и Поттера, и также министра Дженкинс, её охрану во главе со Скримджером и закончить дело с Личем, которое запороли Крауч и Лестрейндж. Мы почтим за честь этот труд, и мы вас не подведем.

Вперемешку с недовольным фырканьем и свистом, прокатилась новая волна смеха, на сей раз начиная от Волдеморта.

— Хорошо. Очень хорошо. Задатки ума у вас определённо имеются, — глаза Лорда сверкнули неподдельным весельем. Алекто пальнула в брата убийственный взгляд. — Кэрроу, вы сначала разберитесь между собой. Кто из вас менее достоин — тому поручу убрать этот сброд, но всему свое время. Вопросы?

— Нет вопросов, милорд, — ответил Амикус.

— Мы разберёмся, милорд, — сказала Алекто, лихо покосившись на брата.

Каркаров всё это время нетерпеливо ёрзал в кресле и хрустел пальцами. Наконец его прорвало:

— Милорд, разрешите сказать слово?

Лорд ничего не ответил, но его молчание было красноречиво. Он воззрился на Каркарова, пока тот не склонил голову, как смущенная барышня. Алекто осклабилась в улыбке, обращенной Каркарову. Его лицо оставалось в тени, и лишь рука, вцепившаяся в подлокотник, белела во тьме.

— Крэбб, Гойл, Макнейр, — проговорил Лорд, переводя взгляд на расплывчатое и довольно широкое темное пятно слева от себя. — Я наслышан о вашем успехе. Грязнокровок Фенфик больше нет. «Очередное убийство», — заявили репортёры, — Лорд расплылся в улыбке. — Насчёт «очередного» не знаю, поскольку смерть Фенвиков маггловская полиция сочла самоубийством. Человек, разумеется, может самостоятельно перерезать себе горло, но не до позвоночника же! Мало ли какая ерунда мерещится магглам... Боюсь, с диагнозом «смерть от естественных причин» у эскулапов будут проблемы.

Очередной гогот прокатился эхом. Я сгибала и разгибала пальцы, пытаясь понемногу выходить из оцепенения, охватившего меня после зрелища Круциатуса. Человека пытали на глазах у моего профессора в присутствии его учеников — меня и Каркарова. Это потрясло меня. А Фенвики... О них же Тина писала. Этот Орден — гиблое место. Я поймала замораживающий взгляд Лорда и поняла, что оцепенение безопаснее оживленности.

— Где вы оставили тела?

— В доках, мой Лорд, — ответили трое Пожирателей, один тощий как спичка, а у двух бока свисали с кресел.

— Хорошо. Очень хорошо. В былые времена я бы сказал вам, что вы превысили свою норму, — насмешливо проговорил Лорд. — Но вы хорошо усвоили, что допускать ошибки на этом этапе войны нежелательно. Пусть ваша преданность и впредь будет столь непоколебимой.

— Да, мой Лорд, — хором пробубнили отличники.

Лорд возвёл взгляд к свече, медленно вращавшейся над столом. У него был усталый взгляд. Усталый от людей. Ему никто не нужен. А от человека, который не чувствует никакой привязанности, можно ожидать что угодно. Внезапно Лорд поднялся с кресла. Сцепив руки за спиной, он заскользил по комнате. Струящиеся складки черного одеяния словно покачивались на ветру.

— Как мы знаем, английские чистокровные семьи постоянно терпят притеснение, которому способствуют действия таких магглолюбцев, как Дамблдор, — заговорил он, остановившись на фоне пустой рамы. — Он утверждает, что традиционное положение вещей не может сохраняться вечно, и скоро повсеместно настанет эпоха любви, когда волшебники будут спариваться с магглами, а их выродки будут заселять наш мир, и все будут безоблачно счастливы, — глаза его сверкнули беспредельной злобой. — Это глубоко преступная концепция мнимого человеколюбия, которая на деле отдаёт извращенностью.

Некоторые Пожиратели засвистели. Другие склонялись друг к другу, обмениваясь насмешливыми репликами; Шиндер стукнул по столу жилистой ручищей. Лорд не дожидался, когда гул утихнет. Он поднял бледную руку — и вмиг воцарилась тишина.

— Друзья моя, — говорил он всё так же негромко. — Придерживаясь заветов Салазара Слизерина, величайшего из хогвартской четвёрки, я не верю ни в кого, кроме себя, поэтому в ближайшем времени я сражусь с Дамблдором и положу конец его... тирании любви.