Ньирбатор (СИ)

— Я, конечно же, — он удивленно приподнял бровь, будто я должна была догадаться.

Собственноручно создавать порталы вроде бы запрещено, но это же Волдеморт, и речь идёт об Албании.

— А как он выглядит, милорд?

— Верёвочная лестница на дереве висельника.

— Значит, любой волшебник в лесу может использовать его? Благодаря вам, милорд?

— Ага… — многозначительно ответил он. Его острый, чуть насмешливый взгляд, казалось, спрашивал: «За кого ты меня держишь?» Лорд откинул голову назад с таким видом, будто это самая увлекательная часть его рассказа. — Видишь ли, волшебники, живущие там, довольно суеверны, и они под страхом смерти не прикоснутся к дереву висельника, поэтому...

— Это кость поперёк горла, — констатировала я.

— Умничаешь, Приска? Не советую, — холодно осадил он меня.

Оказывается, беспалочковая магия в лесу, равно как трансгрессия в лесу не действует; также уменьшительные и расширяющие чары, передвижения объектов и так далее. Зато Непростительные заклятия производятся более гибко, как и темномагические обряды разных категорий.

— Едва я начал пятый обряд, как всё вокруг завибрировало, перебирая сосновые иглы, точно струны заколдованной арфы, — вспоминал Лорд. — Весь лес охватил вихрь истошных воплей. Еще мгновение — и звезды исчезли. Потом как будто холодная рука схватила меня за шею, и сущая магия подняла меня в воздух и швырнула в пустоту, холодную, мокрую и скользкую. Поначалу, инстинктивно я пытался сопротивляться, но вовремя осознал, что ради завершения обряда могу всё перетерпеть, ведь моя магия вздымается выше, чем дано постичь обычному волшебнику...

Я слушала Лорда, неотрывно смотря на него. Он решил, что весь этот ужас того стоит. Если вспомнить, я тогда лежала в больнице и читала об этом в газете. Кто бы мог подумать, что виновник тех происшествий заявится в мой дом. Где-то на задворках моего сознания затаилась мысль, что Лорда привлекает собственная боль. «Черты его лица искажены... И взгляд старше, чем мир. В полумраке этого не видно, но дневной свет обличает. И во всём этом следы былой красоты...»

Лорд между тем продолжал рассказывать. Если Албанский лес слывёт одним из самых опасных мест в Европе, нет ничего странного в том, что Лорд обрёл в нём алтарь для тёмных искусств. Вряд ли материальный алтарь, сооружённый им в люке, может сравниться с сущей необъятной магией.

— Никому из людей не доводилось прежде видеть настоящий Албанский лес, — с нескрываемым злорадством говорил он, — и никто даже не догадывается, что он собой представляет. О его причудах магглам известно лишь по их бездарным легендам. Например, они называют его местом, куда все упыри сбрасывают объедки своих пиршеств, а нужное направление в лесу может указать новая порция костей.

Его холодный смех разрезал воздух в кабинете пополам.

— Кратко говоря, там есть места, — продолжил Лорд, — где не просто пусто, не простo oтсутствует всё, что свойственнo жизни, но цаpит сама Пустoта, как некая cила, cтремящаяся подавить любого, кто дерзнёт проникнуть туда, — в тоне Лорда проскальзывали нежные нотки, и у меня сложилось впечатление, что он бы не прочь вернуться туда.

Чем дальше он углублялся в тайны Албанского леса, тем мрачнее становилась комната. На столе подрагивал язычок cepебряной лампы, наполненной пахучим маслом, и свет не был тусклым, он почти потух. А лампа с красным абажуром и вовсе коптила, словно ей не терпелось уступить место плотной тьме. При таком светопогребении на меня снизошло озарение.

— Что-нибудь… не так? — послышался вкрадчивый голос.

— Вы говорили, что записки о Маледиктусе в очерках не было, верно? Она появилась там во время вашего пребывания у Вальдрена. Так вы сказали, милорд?

— Развивай свою мысль дальше, — сказал он, смотря при этом на меня с каким-то враждебным прищуром.

— Он мог оставить вам подсказку... Есть же такая вероятность? Вы постигали тайны леса под его началом, руководствуясь его наставлениями, я верно вас поняла, милорд?

— Не совсем, — поспешно возразил он, смотря куда-то сквозь меня. — Я не принимаю руководства ни от кого. Только собственный опыт даётся в нужное время и находит благодатную почву. Но Вальдрен... — произнёс он тихо, я бы даже сказала, с почтением. — Пopой талантливый волшебник может служить путеводителем, а его жизнь — путеводнoй нитью. В конечном счёте мои познания в области тёмных искусств намного обширнее, чем у любого другого из ныне живущих волшебников. И чем были когда-нибудь у Вальдрена.

Я не стала ничего отвечать, решив, что Лорд ухватил мою мысль, и теперь задумается. Его глаза тем временем внимательно скользили по моему лицу.

— Время для недомолвок и намёков исчерпано, — заговорил он совсем вкрадчиво. — Расскажи мне о том сне, когда тебе впервые приснился Албанский лес.

Ёжась под его алым взглядом, я рассказывала о сне с Еленой Рэйвенкло. Упустила только некоторые моменты, например, слова о том, что её убили, и что меня ждёт то же самое, и о фасоне платья.