Ньирбатор (СИ)

Между тем Агнеса и Розье возобновили обмен любезностями, в котором я не видела смысла участвовать. Уткнувшись в оставленную газету, я дочитала статью о Джеке Напьере, ради которого газета выделила дополнительную 21-ю страницу, чтобы рассказать о его дальнейших злоключениях: как он запихнул тело мэра в большой целлофановый мешок, засунул в багажник угнанной машины, вместе с проволокой и двумя пудовыми гирями, и поехал к реке, где никто никогда не купался. Весь этот рассказ отдавал какой-то несусветной безвкусицей. Очевидно ведь, что журналисты в погоне за сенсацией немало присочиняют. Зачем Напьеру целлофановый мешок, проволока и гиря? Он не прячет своих жертв, напротив — выставляет их на всеобщее обозрение, и даже заранее предупреждает о своих планах. Зачем ему прятать свои труды? Маггловские журналисты сплошные пройдохи и мистификаторы; они будто пишут приключенческую криминальную биографию. И всё же маггловский мир полон загадочных личностей... Вот если б Напьер пожаловал в окрестности Эдинбурга... Скажем, в конкретные окрестности... Парень, конечно, не наделён волшебством, но он шустрый... Кто знает, чья бы взяла, если свести вместе «рэббита-беллс-дольфи» с озорным психопатом ... И кто бы мог подумать, что вся троица отправится в ссылку. Почему Лорд просто не сказал мне? Разве так сложно было дать лаконичный ответ и порадовать меня?..

Я совсем потеряла способность рассуждать здраво, если предположила, что Лорд Волдеморт способен хотеть кого-нибудь радовать.

Должно быть, о наказании целой троицы он умолчал из-за того, что я ему нужна объятая страхом. Хочет, чтобы я считала, будто троица живёт вблизи и может в любой момент меня прикончить; а я должна биться в истерике и во всём полагаться на него... Если это не моё воспалённое воображение, усугублённое открытием двух люков и переживанием по поводу госпожи, то со стороны Лорда всё это — сплошная ловкая манипуляция.

Но теперь, когда я знаю, что тех дикарей здесь больше нет, я чувствую подъём небывалой энергии. Восторг. Воодушевление. Надежду. Я верю в то, что Лорд знает, что делает. Звучит незамысловато. Потому что это правда.

Я аккуратно сложила газету, расслабленно откинулась на спинку стула и обвела взглядом внутреннее помещение. Здесь все свои. Никаких магглолюбцев. Никакого Варега... Агнеса, похоже, стала мягче относиться к Пожирателям, судя по её тактичному и незлобивому тону в беседе с Розье. Впрочем, он и не похож на типичного Пожирателя. Скорее всего, дело в том, что он старше, он сверстник Лорда, и за годы службы достаточно укротился.

Взгляды всех посетителей трактира прикипели к парочке местных влюбленных, которые стали отплясывать какой-то безобразный танец. Волшебники на несколько секунд замешкались и неодобрительно качали головой, но вскоре их настроение сменилось и они начали хлопать в ладоши.

Подруга той девицы, которую тискал Каркаров, выхватила стакан из его руки и уронила его на пол со словами: «Ой, простите!» Это «ой, простите» она бросила раньше, чем стакан. Прежде чем разбиться, стакан задел край стола, и добрая половина жидкости ещё в воздухе вылилась на Каркарова, пропитав его брюки. Каркаров всё понял и не стал терять время зря. Не церемонясь, он сгрёб девицу в охапку, и, перекинув через плечо, двинулся к выходу, а она, упираясь локтями ему в поясницу, грустно смотрела в глаза провожающей её взглядом подруге.

— Какой сердцеед, — рассмеялся Розье.

Когда я вышла из трактира, на противоположной стороне улицы уже толпились волшебники. Пожиратели разносили в щепки ломбард Розаски. А нам оставалось лишь наблюдать.

Витрины ломбарда были сделаны из хромированного заколдованного металла, и Пожирателям пришлось поднатужиться, чтобы расколдовать их. Ломбард Розаски был в чем-то музеем, а в чем-то хранилищем реликвий, которые не принял Лемаршан. Например, антикварные несгораемые шкафы. Они здесь есть почти у каждого, но Розаска предоставляла услуги, которые больше ни у кого было не сыскать. По сути, она была банкиром для нищих волшебниц, поскольку почти все прибегавшие к её помощи, были несчастными женщинами, которых бросили мужья, и они от отчаяния лишились магического дарования. Если б не Розаска, этим женщинам пришлось бы либо уйти в мир магглов, либо умереть в этом. Были и такие, кому гордость не позволила обратиться к Розаске. В результате они обосновались на улицах южно-западного Будапешта.

Порой всего несколько галлеонов, занятых у Розаски, могли спасти чью-то жизнь. На сей раз кто-то занял галеоны, оставив под залог телевизор. Маггловский телевизор. Да, это ужасно, дорогой мой дневник. Это настоящее вторжение инородного тела. Пожиратели прознали, пришли и испортили всю малину. Нет больше ломбарда Розаски. Нищим волшебницам несладко придётся.