Никта

K.: Вы только послушайте, какие он выдумывает отговорки, лишь бы не грести!

L. вскакивает, выдирает затычку из лодки и швыряет ее прочь.

K. и M. кричат и начинают быстро-быстро грести. Уровень воды поднимается еще на полтрети, и L. затыкает дыру пяткой.

K. замахивается на L. веслом, M. смотрит.

K.: Я говорил, что он нас погубит! Я говорил, я говорил!

L.: Если тебе так охота жить в этой дурацкой лодке, заткни дыру своим седалищем и вычерпай воду ладонями!

K.: Я уже говорил, что не собираюсь сидеть на месте дурака!

M. (вмешивается): И я не слыхал, чтобы отцы черпали воду руками…

K. (возвращаясь к гребле): Да он же сумасшедший. Предлагаю до конца пути вообще с ним не разговаривать.

M.: Как скажешь!

L. встает и уходит по воде. Вода в лодке поднимается до самого верха.

M. (обреченно): Как он мог так поступить с нами…

K.: Я же говорил! Эх… Мало времени! Надо успеть подготовиться к смерти.

K. и M. (вставая в дурацкую позу, хором, глядя в небо): Возьми нас, Госпоженька!

K. и M. тонут.

Конец.

Стефан

Хотя в обещании, данном Катрин, было только намерение охранить его от нападений оживших статуй, Стефан интерпретировал его как совет не пересекаться с Ониксом. Ну что ж, с него не убудет, тем более что ему действительно пока не хотелось пересекаться со скульптором, но только до тех пор, пока Стефан не уложит свои мысли в четкие ячейки, как вещи на своем складе.

Но, запрет на дистанционную связь в обещание не входил, поэтому он спокойно написал Ониксу, как только Катрин ушла.

«Зачем ты это делаешь с людьми? И как?»

Его вечный интерес к загадочному скульптору, который, как ему было очевидно, что-то скрывал, теперь был удовлетворен — но порождал еще больший интерес. Стефан не ожидал, что скелет, который он вытащит на свет божий из ониксова шкафа, окажется по размерам сравним с останками брахиозавра.

— Нет. Я не верю. А ты веришь, Донни? — спросил он у утки, голову которой сложил из своих пальцев.

— И я не верю, кря! — ответил он сам себе писклявым голосом, хлопая пальцами-утиным клювом. — Это пусть уфологи и конспирологи занимаются такой чушью, а мы с тобой люди рациональные!

— Но ты же не человек, а утка?

— Лучше утке верить в то, что она человек, чем тебе верить в ахинею с призраками!

— Дело говоришь. То есть, крякаешь, — одобрил Стефан и убрал утку в карман, где она снова превратилась в его пальцы.

— Я не вовремя? — послышался женский голос. В дверях желтым силуэтом песочных часов стояла Антуанетт.

— Бесплатная демонстрация границ между дурачеством здорового человека и фантазией нездорового, — невозмутимо сказал агент, протягивая той чашку с кофе. — Как добрались, мадмуазель? Я ожидал вас в четверг.

— Как я могла добраться? По дороге, конечно. Проезжала мимо и решила заглянуть. Где там ваши эскизы, показывайте, — Антуанетт отпила кофе и поморщилась.

— Их здесь нет, вы же собирались в четв…

— На вас нельзя положиться! — щеки клиентки вспыхнули румянцем, она хлопнула чашку о стол с такой силой, что та чудом не раскололась надвое. Антуанетт развернулась на каблуках и стремительно покинула офис.

— Чао! — крикнул Стефан ей вслед. — Заходите еще!

Он настолько привык к этим выходкам за полтора года сотрудничества, что обычно игнорировал их. Все-таки Антуанетт занимала одно из высочайших мест в его рейтинге раздражающих женщин, а значит, к ней уже нельзя было относиться серьезно. Но, последние дни были слишком нервными и подточили его самообладание. Стефан пнул ни в чем неповинную ножку стола и нецезурно ругнулся.

Нежелание находиться здесь одному в замкнутом помещении давило на него, но Стефан заставил себя дождаться перевозчика, который должен был отвезти Катрин ее заказ. Чтобы занять себя, он развесил в передней комнате пасторальные картины. Они и так слишком долго лежали на складе.

Сфотографировать картины, выложить на сайт, составить краткое описание… «Непревзойденный пейзаж превратит Вашу гостиную в райский уголок отдохновения», — напечатал он и вздохнул. Если бы это было так на самом деле, он бы первый забрал эти картины и повесил на каждой стене своего дома по три штуки. — «Романтизм. Эстетика. Ренессанс». Люди любят красивые слова.

Пока Стефан занимался всем этим, за окном надрывалась сирена, но он этого не замечал. Воет — ну и пусть.

Угрюмый перевозчик явился минута в минуту и спустил товар на первый этаж в три захода. Стефана ничуть не подмывало спросить того о причинах скорби на его челе. Не всем же быть такими настырными, как его соседка.

Катрин повесит «Пастушков» у себя в кошачьем кафе, на кой они там сдались? Овец же пасут, а не котов. Зачем он вообще посоветовал ей эту картину? Впарил по привычке. Ладно, может, и впишется в интерьер, сама-то по себе картина хорошая.