Никта

— Если вы о том, кто напал на меня, то это была моя сестра. Точнее, я-то знаю, что это не сестра, но это Нечто переняло ее внешность.

Они помолчали, и Катрин продолжила.

— А вы, стало быть, видели мужчину?

— Сейчас — нет, не уверен. Я видел только бледную тень, и решил, что это тот самый тип, что зачастил ко мне в гости… Пойдемте в кабинет, я налью вам кофе.

Катрин ожидала ароматный напиток, столь же приятный, как и вся здешняя атмосфера (разумеется, до того, как она исказилась под властью кошмара), но Стефан подал ей обычную растворимую дешевку. Или очередной кошмар портит ей восприятие хорошего напитка?

— Этот «бледный мужик»… Вы его знали раньше?

— Нет, никогда не встречал.

Снова пауза. Катрин пригубила кофе, поморщилась и попросила сахар.

— Вообще, я был уверен, что это моя галлюцинация от переутомления… но…

— Но теперь вы не знаете, что и думать?

— Именно.

— Тогда, Стефан, мы с вами самые настоящие собратья по несчастью.

— Ради всех святых, расскажите, что знаете об этом! Я не хочу в сумасшедший дом!

Все же, Стефан выглядел скорее злым, чем испуганным или подавленным. «Вот она — мощь тестостерона», — подумала Катрин. Жаль, она не видела, как тот хлопнулся в обморок, столкнувшись с «глюком» в первый раз.

— Две недели назад я подрабатывала в — только не смейтесь! — гадальном салоне. Ко мне пришел один человек, жаловался на кошмары, прорвавшиеся из снов в реальную жизнь. Сначала я его не поняла… Потом и вовсе решила, что он подшучивает надо мной, у меня были причины так подумать.

Стефан был весь во внимании. К счастью Катрин, он и не думал требовать с нее оплату за разбитую статую.

— После его визита мне явилась сестра, — продолжила она. — Этого быть никак не могло, та умерла много лет назад… Сестра пыталась напугать меня, грозилась забрать в потусторонний мир. Приходила снова и снова. Потом я поняла, что ее угрозы пусты. Хотя, почему-то мне кажется, что она набирает силу… И вот еще одно, что я знаю: это точно не моя сестра. Какой-то демон в ее обличье. Он знает, что этот облик причинит мне больше боли.

— Думаете, у меня такой же демон? Но почему он не выглядит как… моя покойная мать, например?

— Быть может, воспоминания о ней не так сильно ранят вас, как меня — мысли о сестре. Признаюсь вам, я чувствую вину за ее гибель, — разоткровенничалась Катрин. — Но на ней все не закончилось. Постепенно я начала видеть призраков.

— В смысле? Как в «Охотниках за приведениями»?

— Они выглядят как обычные люди, но потом выясняется, что они мертвы. Однажды я наткнулась на некролог о докторе, с которым говорила несколько минут назад. Одна эта история уже позволяет мне не считать себя сумасшедшей. Но! И это еще не все. Весь мир вокруг меня — он искажается, превращается в кошмар. То буквы в журналах начинают перемешиваться или оборачиваться закорючками, то обои чернеют, меняются… кровоточат.

Стефан мрачно постукивал пальцами по ободу чашки. Узкие лучи из полуприкрытых жалюзи падали на его руки. Кофе в его чашке уже начал остывать, но он так и не прикоснулся к напитку.

— Думаете, у меня будет так же? — спросил Стефан.

— Я не знаю. Но… скорее всего. Тот человек, что приходил ко мне в гадальный салон, все так и описывал. Постепенное превращение жизни в кошмар. Его все больше и больше вокруг меня. Таким темпом меня скоро окончательно затянет.

— Вы слишком спокойны для человека в такой щекотливой ситуации.

— Поначалу я впадала в настоящую панику. Но человек так устроен… он привыкает к любому безумию. В конце концов, чем мне поможет то, если я начну истерить, плакать, дрожать от страха?

— Катрин, — вдруг сказал Стефан выразительно, отставив чашку. — Вы первая и, я подозреваю, единственная женщина на планете Земля, которая меня так или иначе не бесит. А остальные бесят меня так сильно, что я даже составил личный рейтинг их невыносимости.

Катрин рассмеялась. Ведь она сейчас практически цитировала Оникса, недавно так же отвечавшего на ее обвинение в бездушной реакции на ситуацию.

— Это лучший комплимент, что я когда-либо слышала, — ответила она. — В чем-то я беру пример с того человека, что приходил в салон… с того, что как-то поделился со мной своим зрением. Он тоже смирился.

— Что же это был за человек?

Катрин знала, что сейчас произведет впечатление.

— Он представился как Поль…

— Во Франции тысяча Полей. Я сам знаю не меньше десятка. Может, были особые приметы?

— …но потом я узнала, что он куда более известен, как Оникс.

Стефан пробормотал себе что-то под нос, что Катрин не разобрала.

— Логично. Из моих знакомых больше некому, — сказал он ей. — Мне надо это все обдумать, уложить в голове. После вашего рассказа в моем уме должна была сложиться четкая мозаика, которая многое бы мне объяснила… Но я сегодня слишком туг на размышления, так что мозаика не складывается.

— Сделайте стенд с наклеенными бумажками, как в фильмах, — произнесла Катрин. Стефан не понял, шутит она или говорит серьезно.

— Да и… вы сами понимаете, тяжело посреди такой круговерти не воспринимать себя как безумца. Надо думать над этим, много думать.