Ни кола ни двора

Я несколько растерялась и подумала, что, может быть, я сплю или нахожусь в фильме у Дэвида Линча. Я обернулась, чтобы убедиться, что простыни на моей кровати не алые и не атласные. Тут дверь распахнула мама.

— I mean today we have a lot of work to do… О, Алевтина Михайловна, какая встреча! Как Виктор Николаевич? Как сами?

Вот это у него слух, подумала я с восхищением. Мог бы работать летучей мышью.

Если бы, конечно, вообще был приспособлен к работе.

— Все хорошо, Сулим, спасибо. Кстати, у нас тут намечается интересное мероприятие, я тебя приглашаю! Рита, все готово!

— Все готово? — переспросила я.

От сердца отлегло. В конце концов, никто не знал, какой день будет у Светки последним.

— Сегодня вечером я постараюсь всех выцепить, — сказала мама. — Кого смогу. Сулим, у нас тут выставка таких как бы рисунков одной больной девушки.

— О, — сказал Сулим Евгеньевич. — Я бы с радостью, но мне надо уехать на выходные, у меня больна мама.

— Господи, какой ужас! — мама всплеснула руками. — Может быть, тебе нужна помощь?

— Нет-нет, — сказал Сулим Евгеньевич. — Вы очень добры.

Сулим Евгеньевич потупил взгляд, но его ложная скромность не возымела на маму должного эффекта, слишком она была увлечена Светкиной выставкой.

— Тогда я пойду вызвоню всех, кто мне обещал! Конечно, лучше бы в воскресенье, но…

Но воскресенья могло не быть, я упрямо помотала головой.

— Хорошо, солнышко, пошла заниматься! И ты занимайся!

Я вскочила с качелей.

— Толя! — крикнула я.

— Рита, мы еще не закончили урок, — строго сказал Сулим Евгеньевич. Надеюсь, презрение к его профессиональному лицемерию в полной мере отразилось на моем лице.

— Да, занимайся, Рита, я сама с Толей поговорю. Уверена, он обрадуется!

Когда мама ушла, Сулим Евгеньевич сказал:

— Ну что, так вот, волосатые подмышки…

— Ты зря не пойдешь. Она правда очень талантливая. Сейчас мама все ее рисунки забрала, но ты бы только видел. Может, пофоткаю тебе.

— Не могу смотреть на человеческие страдания.

— Я тоже думала, что не могу. Присоединяйся к нашей секте, тебе все равно делать нечего.

Я тут же пожалела о сказанном, ведь суть нашей с Толиком команды заключалась в том, что это дуэт. Я не хотела ни с кем, кроме него, делить свой духовный путь.

Впрочем, Сулим Евгеньевич к душе, своей или чужой, никакого интереса не проявлял.

— Нет, спасибо. Если захочу вступить секту, выберу кришнаитов, у них вкусные сладости.

Тут в комнату заглянул Толик, он оказался рядом со мной так быстро, что я вздрогнула.

— Ритка! — сказал он. — Ну ты приколись! Обрадуется она ваще просто! Все в ажуре теперь, и помирать не страшно!

Он положил руку мне на плечо, и я долго, завороженно рассматривала его желтые от никотина пальцы.

Сулим Евгеньевич сказал:

— Вообще-то у нас урок.

Толик сказал:

— А че я не знаю что ли, че за уроки у вас?

Он дернул плечом, засмеялся и развернул меня к себе.

— Приколись, как мы ей скажем?

Толик метнулся к моему столу, снял с зарядки мобильный.

— Ща, подожди, я ее наберу!

Выражение лица Сулима Евгеньевича означало примерно (сильно, конечно, облагораживая его несказанные слова): какое мещанство.

Толик включил громкую связь, и мы втроем слушали долгие, тягучие гудки. Сердце у меня билось так, что я испугалась — умру я, а никакая не Светка, умру и не увижу ее сияющих глаз, и маминой кропотливой работы.

— А нельзя осчастливить раковую больную не при мне?

— Тшшш! — Толик прижал палец к губам. — Тихо, Юра Шатунов!

— Что?

— Че?

Тут я услышала голос Светки, искаженный динамиком моего телефона, и оттого еще более слабый.

— Да?

— Светик, это Толя! У нас с Ритой для тебя такие новости!

Я подбежала к столу, склонилась над телефоном.

— Мама все устроила! Сегодня будет твоя выставка! В музее естественной истории! Мы заберем тебя и поедем в Че!

— Да, реально, Алечка все обещала в лучшем виде. Какие-то важные люди будут, журналисты с телика вроде тоже! И винище! Ну, тебе нельзя. Но бутеры можно, да?

Светка молчала. Я даже испугалась, что все пошло именно так, как в моем кошмаре. Светка погибла из-за нашей беспечности, ее хрупкое сердце не выдержало радости.

Затем я услышала ее глубокий вдох.

— Вы серьезно? — спросила она.

— Более чем, — ответила я.

— Господи, не могу поверить. Просто не могу.

Снова долгое молчание, потом Толик сказал:

— Ну до созвона тогда. Я тебе звякну, когда выезжать будем. Ты ж без планов сегодня?

— Без, конечно, Господи.

Мы с Толиком улыбались, но, самое удивительное, немножко улыбался и Сулим Евгеньевич. Так, словно тоже был причастен к Светкиной радости. Я думаю, это очень позитивное наблюдение для человечества.

Мы со Светкой распрощались, и я сказала:

— Господи, по-моему она счастлива.

— У нее, в натуре, слов нет, — сказал Толик. И мы обнялись. Толик был так близко и так крепко прижимал меня к себе, что все свело в животе, невольно напряглись даже пальцы на ногах.

День прошел очень суматошно, мама носилась по дому с телефоном, расхаживала, словно генерал по плацу, и отдавала распоряжения.