Ни бог, ни царь и не герой

Я же не знал тогда, что через два с половиной месяца начнется мировая война! Царская Россия лихорадочно готовилась к ней. Правительство ввело строгости на военных объектах. Всюду властям мерещились шпионы. Да и не только мерещились — германской агентуры действительно в России было более чем достаточно. Но искать ее полиция должна была бы прежде всего на самых верхах, в апартаментах царя и царицы…

Я направился к вокзалу. Остановился, будто поправить сапог, — вижу, городовой идет позади. Не доходя вокзала, он меня окликнул:

— Эй, постой минутку. Ты что — видно, новичок здесь?

— Да, новичок.

— Что делаешь?

— Работу ищу. Был вот сегодня у агента по вербовке. Велел через неделю прийти.

— А паспорт у тебя есть?

— Имеется, конечно.

— А ну, покажи.

Вручая паспорт, «Дед» сказал мне, что он не поддельный, а настоящий, куплен где-то на Волге у подлинного владельца, пропойцы грузчика, родом из Московской губернии. Я, конечно, назубок знал всю «свою» анкету.

Городовой перелистал книжку:

— А пропуск в порт есть? Свидетельство о благонадежности из жандармского управления?

— Нет, отвечаю — ничего такого у меня не имеется. Только паспорт. Я и не знал, что у вас тут так полагается.

— Ну, — заявил полицейский с каким-то даже удовольствием, — тогда пожалуйте в участок. — И спрятал мой паспорт.

Мне не понравилась неожиданная вежливость городового.

В участке дежурный отпер большую решетчатую дверь в арестное помещение, и я очутился под замком.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Хорошенькую нашел я работенку! Вот тебе и Бельгия, вот тебе, Петруська, и Франция! Как вам нравится заграница, Иван Михайлович?!

Но надежды я все-таки не терял. Только бы не подвел паспорт — тогда сумею выпутаться.

Вечером полицейский распахнул дверь:

— Пожалуйте на допрос.

Черт возьми, опять эта вежливость. Нехорошая примета!

Меня ввели в чистенькую комнату. За столом сидели два армейских офицера: один молодой, в чине поручика, другой пожилой, с седыми холеными усами, весь в орденах и аксельбантах — подполковник.

«Почему это твоей персоной, брат Петруська, занялись военные власти?!»

Обычные вопросы: «Фамилия? Имя? Отчество? Возраст? Живы ли родители? Как зовут отца? Мать? Сколько им лет? Есть ли сестры, братья, другие родственники?»

Тон вежливый, но предельно сухой. Я привык, что вначале на допросах следователь ведет себя слишком предупредительно: просит сесть, предлагает папиросу, зажигает спичку. Здесь ничего подобного. Как стал я напротив стола, так и простоял в течение всего допроса.

Отвечал я бойко, уверенно, даже весело. Смело сочинял родственников и рассказывал о них первое, что приходило в голову.

Офицеры слушали и записывали с таким видом, что я не мог понять, верят они мне или нет. Наконец «биографическая» часть закончилась.

— Как вы проникли в военный порт? — холодно осведомился подполковник с аксельбантами.

— Да очень просто, ваше высокородие, на поезде.

— А разве вам неизвестно, что здесь запретная зона и что въезд сюда разрешается только по пропускам?

— Никак нет, неизвестно. — Тут я первый раз не соврал и подробно рассказал, как было дело.

Офицеры переглянулись очень многозначительно. Подполковник саркастически усмехнулся:

— Не думаете ли вы, сударь, что мы простаки? Не понимаем, с кем имеем дело?

— Ну что вы, ваше высокородие! Конечно, понимаете. Сами видите, парень я простой, мастеровой. Ищу работенку, какая подвернется.

— Ну, хватит, — металл зазвенел в баритоне подполковника. — Чем дальше станете запираться, тем вам будет хуже. Мы прекрасно понимаем, что вы шпион!

Вот так да! Я ожидал чего угодно, но этого никак. Шпион! Только этого мне не хватало!

— Какой такой шпион? — воскликнул я.

— Это вас надо спросить какой. Скорее всего германский, — свистящим шепотом отчеканил поручик.

— Герма-анский? Да что вы, ваше благородие! Ну, посмотрите на меня, — я развел руками и сам оглядел себя. — Ну, разве такие шпионы бывают.

— Советую вам на досуге подумать над своим положением, — веско сказал подполковник. Он нажал кнопку звонка. — Отвести в камеру.

Совет подполковника был лишним — думал над своим положением я и без него…

Очутившись снова в камере, я прежде всего попросил позвать дежурного.

— Поесть-то дадите чего-нибудь? — спросил я.

— Нет, здесь не положено. На ваши деньги — пожалуйста, принесут. У вас их при обыске оказалось шестнадцать рублей.

— Ничего себе порядочки! Тебя посадили, и ты же за это плати!

Но ничего не поделаешь. Я попросил, чтобы купили хлеба и колбасы на полтинник. Через полчаса мне принесли фунта три хлеба и фунт чайной колбасы.

На следующее утро не успел я приняться за еду, как вошел полицейский.

— Скорей управляйтесь. Сейчас вас поведут в крепость.

— В крепость?! — Я не на шутку взволновался. — Почему в крепость?!

— А это вам надо было спрашивать вчера подполковника, что допрос вел.

Вскоре под конвоем двух солдат с винтовками я шагал в Либавскую крепость.