Ни бог, ни царь и не герой

Ранним утром я вышел из поезда на оренбургском вокзале. Коровье мычание наполняло город и, не вмещаясь, выплескивалось вместе со стадами за городские окраины, в цветущую по-весеннему степь. Над крышами одноэтажных домов курились дымки: хозяйки топили печи. Домашние уютные звуки, запахи, идиллическая картина просыпающегося города навевали какую-то успокоенность, но я отлично знал, что Оренбург — крупный центр революционного движения, где охранка не дремлет. А поэтому надо быть начеку.

В десять часов утра я стоял перед домом, на котором красовался нужный мне номер. Ворота открыты. Распахнута и дверь в сени, и там возится какая-то немолодая женщина. Я подошел поближе, сдернул с головы картуз, постоял.

— Тетенька, это чей дом?

Женщина выпрямилась, вышла на крыльцо, с подозрением осмотрела меня.

— А тебе кого?

Я назвал фамилию.

Женщина горестно покачала головой:

— Нетути его, и жены нету, родимый. Забрала их полиция. Обоих забрала… Господи, что тут было!.. Три дня весь город перерывали… Много народу заарестовали. Вот и их, бедняжек, тоже…

Вот так да! Теперь ни денег, ни хлеба, ни квартиры, ни явок в Актюбинск!..

Но я продолжал разыгрывать простодушного парня:

— А что, здесь грабеж, что ли, какой случился?

— Да нет, какой грабеж! С этим у нас, слава богу, тихо, баловства нету. А вот по ночам какая-то политика все бумажки разбрасывает. Ее и ищут, родимый. Эти антихристы, политики-то, не дают покою ни себе, ни людям… А ты, родимый, не здешний?

— Не здешний. Я на неделе привозил мясо да масло на базар. А ваш-то, уж не знаю, кем он вам доводится…

— Жильцы они, сынок, жильцы, не сродственники.

— Ну вот, жилец ваш, он у нас часто берет. У него денет не хватило, и он велел сегодня зайти.

— Ах ты, горе-то какое! Ну, да ты не беспокойся, сынок. Они люди хорошие, тихие, ничем таким не занимаются, их, наверное, выпустят. Ошибка, наверное, вышла, вот их и забрали. Они выйдут, заплатят. Заезжай через несколько деньков.

Я попрощался и ушел. Ушел, сам не зная куда.

Что делать? Ехать в Уфу? Огромный риск, почти наверняка схватят. В Самару — нет знакомых явок. Добираться до Актюбинска? Там я вообще никого не знаю. Да и вообще ехать зайцем — можно легко попасться из-за ерунды. Механически шагая, я оказался на крутом берегу Урала. Сумерки уже окутали противоположный берег. В городе кое-где вспыхнули огоньки… Как долго, оказывается, я бродил! В желудке противно посасывало от голода, но я заставил себя об этом не думать: провизия у меня кончилась, а денег не было ни гроша.

Я бесцельно брел по берегу Урала. Начались безлюдные места. Но вот впереди послышались голоса, я увидел очертания какой-то постройки. В окошечке горел свет. Я осторожно подошел поближе. Около домика и сарая лежали вороха шерсти — значит, шерстомойка. Решил обойти стороной. Может, выйду к лесу, или попадется безлюдная шерстомойка — их в этом краю, должно быть, немало. Прошагал еще версты три. Снова шерстомойка, и людей никого. Жилая избенка заперта, но большой сарай открыт. Я забрался внутрь и улегся в углу, подложив под голову свой тощий мешок. Только теперь я почувствовал, что смертельно устал. Но сон не шел, ужасно хотелось есть. И главное — мучили мысли: как быть дальше?

В конце концов усталость взяла свое, и сон сморил меня.

Утром я вскочил на ноги, как только первые солнечные лучи коснулись лица. Настроение было беспричинно бодрым. В голове родилась простая, но, пожалуй, очень удачная мысль: зайду в какой-нибудь дом побогаче, попрошусь у кухарки наколоть дров!

В первом же доме мне повезло — два дня я колол хозяевам дрова. Отнеслись ко мне в общем довольно неплохо, кормили, поили и заплатили целую трешницу. А главное — рекомендовали своим знакомым, а те — еще одним. Так я за восемь дней заработал десять рублей и почувствовал себя богачом. Теперь денег у меня хватило бы добраться даже до Москвы.

Перед тем как принять решение, куда ехать, я решил на всякий случай еще раз сходить на явочную квартиру: быть может, и вправду хозяевам удалось выпутаться из полицейских лап?

Дважды я осторожно прошелся по двору, осмотрел все кругом. Меня, видимо, заметили, и на крыльцо вышел мужчина лет тридцати. Он неприязненно оглядел меня, не говоря ни слова. «Наверное, принимает за шпика!» — обрадовался я.

— Скажите, здесь не проживает… — и я назвал фамилию.

— А вам зачем? — недружелюбно спросил мужчина.

— Я привез ему привет от племянника дяди Кости.

Мужчина медленно спустился со ступенек и подошел ко мне, держа руки в карманах. Неужели я ошибся?! Человек молча постоял около меня, глядя себе под ноги, потом посмотрел мне прямо в глаза и произнес:

— Разве у дяди Кости родился внучатый?

Правильно!

— Иди к вокзалу, — прошептал мужчина, — я тебя догоню, тогда договоримся.

До вокзала было довольно далеко. Мужчина через несколько минут нагнал меня:

— Ну, все в порядке. За тобой хвоста нет, за мной тоже. А то эти сволочи филеры не отлипают. Я только из тюрьмы вышел. Вместе с женой.

— Знаю. — И я рассказал ему всю историю своих мытарств.