Невеста по ошибке

Черные полусапожки, сверху — шуба из натурального меха, переливавшаяся синим цветом, на голову — капор, и Ира готова была покорять местное общество.

Общество покорилось чересчур легко, заставив Иру задуматься о двойных стандартах, чинопочитании и преклонении перед теми, кто стоял на социальной лестнице выше тебя.

Нет, оно, конечно, понятно, что в данном мире Ира считалась почти что богиней — никого, кроме богов, над драконами не существовало, — но нельзя же так откровенно лебезить и лить столько лести! Слипнется же все! Все части тела!

Причем тетушка Мадлен была еще сдержанна. А вот приглашенные ею герцоги, маркизы и графы… Элита, если так можно выразиться…

Выразиться Ира хотела по-другому, покрепче, вслух. Увы, не поняли бы. А потому приходилось материться про себя и сидеть с намертво приклеенной к губам искусственно улыбкой, делая вид, что верит каждому произнесенному слову.

Радовало только одно: мучения Иры даром не прошли. На следующий день тетушка Мадлен прислала в школу обеих внучек, тихих, замкнутых девочек одиннадцати лет. Ире решили доверить их обучение.

Пансиона при школе не было: все ученики после занятий разъезжались по домам.

Посмотрев на новых учениц, Ира всерьез задумалась о необходимости выкупа отдельного здания. Для общежития.

* * *

Генрих ласкал грудь и живот Луизы, умелые пальцы теребили затвердевший сосок, массировали клитор, гладили половые губы. Луиза тяжело дышала, но не сдавалась: ее рука возбуждала его, поглаживая член, играя с яйцами и головкой. Достойная соперница в любви, Луиза с каждым разом заводила Генриха все сильней и сильней. Вот и сейчас он, с трудом сдерживаясь, вошел в нее, начал двигаться резко, но не грубо. Она стонала, выгибалась навстречу, приноравливаясь к темпу, получая наслаждение от их игр.

Луиза выгнулась, протяжно застонала, и Генрих выплеснул из себя семя, втайне надеясь, что оно даст плоды. Тогда он точно с чистой душой сможет усадить жену дома и не выпускать ни в какую школу.

— Бабник ты, — едва придя в себя, — пробормотала Луиза. — Сразу опыт виден.

— Во-первых, — нравоучительно заметил Генрих, лежа на своей половине постели, — мужчина и должен быть опытным, в отличие от женщины. Во-вторых, тебе-то, девственнице, откуда знать насчет опыта? Опять на теорию ссылаться будешь?

Луиза несколько раз рассказывала ему о том кошмаре, что происходил в ее бывшем мире. Смотреть на двигавшиеся тела, пусть и на картинках, в подробностях рассматривать строение их тел, позы… Нет, дикость, полная дикость. Тексты и рисунки еще ладно. Они были и в этом мире. Но вот так подглядывать за чужими постельными играми… И ведь это у них не осуждалось!

— Буду, — хмыкнула Луиза. — Я — девушка непорочная, скромная. Ты меня совратил.

— Это кто кого совратил, — праведно возмутился Генрих. — Я о многих вещах даже не догадывался! Мне теперь страшно оставлять Валери в одной с тобой комнате!

— Твоя Валери скоро сама всему мужа учить будет, нашел ангела, — проворчала Луиза.

Генрих предпочел пропустить фразу мимо ушей. Им и без сестры поводов для ругани хватало.

— Завтра у нас семейное торжество. Будет дядя.

— Завтра у меня четыре урока. Могу и не успеть.

— Луиза.

— Что, Генрих?

И вот так каждый раз. Они были женаты всего лишь полгода, а Генрих ощущал себя старым, обремененным большим семейным опытом тайгером. Хоть сейчас молодежь учи и советуй держаться подальше от разных нахальных попаданок.

* * *

Сладкая жизнь закончилась внезапно, как оно обычно и бывает в реальности. Еще вчера Ира тщательно готовилась к урокам, разрабатывала планы улучшения школы, думала о будущем… А сегодня…

— Беременна, — вынес вердикт маг-целитель. — Третий-четвертый месяц, пока сказать точно не могу.

Ира увидела, как на губах Генриха появляется и расцветает ехидная улыбка, и поняла, что все ее планы можно выбрасывать в помойное ведро: беременную жену Генрих точно никуда не отпустит. А если и отпустит, то под конвоем.

Впрочем, не один Генрих собирался запереть Иру в четырех стенах. Отец объявился на следующий день, самолично преподнес Ире браслеты, защищавшие плод и роженицу, и сообщил:

— Мать на предпоследнем месяце, ей сейчас совсем нельзя волноваться. Помни об этом, когда соберешься совершить очередную глупость.

«Угу, — ехидно фыркнула про себя Ира, — то-то я совершаю глупости на каждом шагу, а мама буквально каждую секунду обо мне волнуется. Чушь собачья».

— Пап, — начала было она, но отец перебил, покачав головой:

— Или ведешь себя спокойно вплоть до своих родов, или забираю тебя в столицу драконов. Там все твои чудачества спишут на беременность.

«И не станут воспринимать меня всерьез, — добавила Ира мысленно. — Сволочи. Все сволочи».

Отец ушел, предварительно демонстративно пообщавшись о чем-то с Генрихом у Иры на виду.

— Указания давал, как с тобой следует обращаться, — ответил любимый супруг на вопрос Иры, едва дверь за отцом закрылась. — Не больше одного урока в день до седьмого месяца. А потом запереть тебя в спальне и не выпускать, пока не родишь.

— Изверги, — пробурчала Ира. — Я с ума тут от скуки сойду. Сколько тут месяцев длится беременность?