Нет, не призраки!

Прошли еще одну просеку. Отсюда сквозь частокол стволов виднелись двухэтажные домики на восточной окраине Терезиенберга. Единственная асфальтированная улица разделяла хутор надвое и упиралась в лес. Слева, перед домом, вторым от леса, стояло два грузовых «оппеля». В кузовах — люди. В полосатых грязно-голубых спецовках… В лоснящихся ватниках… В обшарпанных английских и русских шинелях… На головах — пилотки, шапки-ушанки, какие-то причудливые кепки. На ближней машине Ломтиков приметил костлявого парнишку в в шлеме танкиста. В кузове второй машины вертел головой поляк в четырехугольной конфедератке.

Возле машин с автоматом наизготовку прохаживался длинный, сутулый эсэсовец. Время от времени он к чему-то прислушивался, по-птичьему косил глазом на открытые окна. Вероятно, охрана развлекалась и пьянствовала. На втором этаже патефон бодро наигрывал что-то бравурное.

Из дома, пошатываясь, вышел унтер-офицер, что-то прохрипел. Пятеро пленных перелезли через борт и спрыгнули на тротуар. Часовой перегнал их на правую сторону улицы, выстроил у стены. Унтер выхватил у часового автомат. Стрекотнул раз, потом еще… Узники попадали. Парень в танкистском шлеме шевельнулся. Унтер наступил ему ногой на грудь и трижды выстрелил в голову. Довольный своим поступком убийца дико захохотал и, выписывая ногами замысловатые вензеля, лениво поплелся в подъезд.

— Живодер, — простонал сержант Ломтиков. — Так они с перепою наших всех перестреляют, — и повернулся к Сорокину: — Может, попробуем?

— Не имеем права.

— А совесть имеем? — голос Ломтикова зазвенел. — Ведь всю жизнь перед глазами будут эти убитые. Если не спасем…

— Разведка есть разведка, — лицо Сорокина вытянулось. — Ты рискуешь не только разведгруппой…

Ломтиков задумался, достал из-за пазухи несколько исписанных листков, протянул их Сорокину.

— Возьми и топай к мотоциклу. Если что не так, записи должны быть в штабе, хоть умри!

— Я пригожусь тебе тут.

— Иди!

Сорокин махнул рукой и направился к лощине, где был спрятан мотоцикл.

…А в доме продолжалось пиршество. Пленные в кузовах изредка поднимались, наверно, чтобы размять занемевшие ноги. «Нет чтобы хоть один глянул бы сюда. Конечно, далековато — метров четыреста будет. А главное — из лесу надо выходить. Вот это да… Не с руки… — Ломтикова внезапно охватила ярость. — Сколько горя принесли в Россию фашисты, и все еще измываются. Ну, погодите, гады!»

Сержант подполз к разведчикам и шепнул:

— Ярченко и Горкин, заходите со стороны сада. Чтоб из дома ни один не улепетнул! Иващенко прикроет нас с фланга. Я с Дамакановым — через палисадник. Давай, ребята!

Разведчики перебежали шоссе и скрылись в саду. Где-то вдалеке треснула хворостинка, Ломтиков насторожился. Нет, все в порядке. Выждав несколько минут, сержант с Дамакановым перелезли через ограду в палисадник. Прячась за деревьями, они обогнули крайний дом. У забора Ломтиков остановился. Дождавшись, когда часовой повернулся к нему спиной, сержант взвел автомат. На миг замер… Ствол дернулся — часовой рухнул наземь.

Первым после неожиданного выстрела опомнился пленный в четырехугольной конфедератке. Он моментально прыгнул за борт и бросился к лесу. За ним — остальные.

В окно до пояса высунулся круглолицый фельдфебель, очевидно начальник охраны. Ломтиков нажал спусковой крючок. Дико вскрикнув, немец упал на подоконник. На крыльцо выскочил толстый эсэсовец и кинулся к ближней машине. Пуля Ломтикова настигла его. В доме забухали гранаты.

Ломтиков поднялся на крыльцо и услышал, как за соседним домом взревел мотор бронетранспортера. Коричнево-серая машина снесла ворота и рванулась прямо на сержанта. Очередь крупнокалиберного пулемета пронеслась над головой. Еще один бронетранспортер выполз из соседней усадьбы. Немцы в кузове вскинули автоматы.

«Разведгруппа попала в ловушку, — размышлял Ломтиков. — От бронетранспортеров, как и от танков, не убежишь. Теперь только смекалка, только хитрость может спасти…»

И вдруг первый бронетранспортер внезапно затормозил, второй ударился в него радиатором. Солдаты в кузове подняли галдеж. Но замешательство среди немцев длилось недолго. Снова забубнил крупнокалиберный пулемет, застрочили автоматы. Одна из очередей срезала Ломтикова. Падая, он выдернул из гранаты чеку, но размахнуться не хватило сил…

Наблюдая из лещины, Сорокин хорошо видел, как погиб Ломтиков, как у самой опушки упал Горкин. Что же станется с остальными? Проклиная свою беспомощность, он изо всей силы нажал на педаль, вырулил на шоссе и дал газ.

Километрах в шести от злополучного хутора к лесу прижалось около десятка фашистских танков. У километрового столба копошился в каком-то ящике плюгавый танкист.

Сорокин сбавил скорость и крикнул по-немецки:

— В Терезиенберге советский десант. На бронетранспортерах. Скорее! Я за помощью…

Танкист со всех ног бросился к машинам.

«Авось по своим ахнут, — подумал Сорокин, трогая с места. — Эх, Ломтиков, Ломтиков… Нашему брату промахи втридорога обходятся…»

ЗЕЛЕНЫЕ РАКЕТЫ