Нет, не призраки!

— Братцы, дракон летит! — вытянул шею удивленный Макаров.

И в самом деле, такого дива никто из разведчиков еще не видел: черный, неповоротливый бомбардировщик Ю-88, захлебываясь ревом, нес под собой, словно коршун в когтях, остроносого «мессера». Спаренный самолет медленно набирал высоту. Его догоняли еще два таких же чудовища. Звено летело к передовой.

«Бензину не хватает, так вот что они придумали, — сообразил Багрий. — Нагруженный взрывчаткой «мессер» автоматически отделяется и служит огромной бомбой… Итак, за рекой аэродром… Там нас навряд ли будут искать: какая разведгруппа рискнет скрываться вблизи аэродрома?.. Ну что ж, пускай немецкие солдаты охраняют и нас… Тем временем преследователи угомонятся. Переправляемся!»

— Товарищ сержант, — шепнул из-за плеча всевидящий Яремчук, — в камышах лодка…

— Чья?

— Хозяина не видать… А если и нагрянет, то против своих не посмеет и слова сказать…

— Слишком уж цивилизованный способ, будь он неладен! Но выбирать не приходится. Присмотримся к тому берегу, чтоб не причалить к… виселице.

* * *

Три десятка бомбардировщиков держат курс на Цоссен. Под крылом — густая тьма, самолеты плывут над огромными лесными массивами. Там, внизу, притаились сотни «тигров», орудий, минометов, спит в блиндажах и окопах фашистская пехота… По радио Геббельс хвастался, что «возрожденный вермахт способен остановить стремительное наступление большевиков на Берлин…».

Командир эскадрильи майор Петров всматривается в темень. Всюду мрак.

И вдруг далеко-далеко, почти у самой земли, загорается огонек. Зеленая ракета! Откуда она взялась здесь, за восемьдесят километров от фронта, среди глухой ночи? Кто, с какими намерениями ее пустил? Пьяный немец? Или хитрит какой-то командир: пускай себе русские бомбардировщики разгружаются над безлюдным лесом? А может, ни то, ни другое…

— Данченко, видишь ракету? — спрашивает Петров у штурмана. — Что это, по-твоему?

— Вероятно, — отвечает штурман, — кто-то просит нашей поддержки или сигналит о цели.

— Где мы сейчас?

— Перелетели Шпрее, товарищ майор.

— Смотри, еще одна!

— Право же, наша ракета!

— Почему наша?

— Уверен! А почему — и сам не знаю…

— Приказывай «Розе» и «Резеде»! — Петров подает штурвал вперед.

Нос бомбардировщика ныряет вниз. Кабину заполняет вой, дрожат стрелки навигационных приборов.

— Давай! — кричит майор в шлемофон.

Штурман нажимает на кнопку бомбосбрасывателя. Вздрогнув всем корпусом, самолет выходит из пикировки.

Внизу — море огня. Так горят бензосклады. За полкилометра от разбушевавшегося пожара хорошо стал виден аэродром. К зениткам бегут раздетые немцы…

Вторым заходом бомбардировщики пикируют на аэродром. Возле пылающего бензосклада — десятки новых пожаров…

Самолеты разворачиваются и ложатся на первоначальный курс.

«Удар блестящий, хотя, так бы сказать, сверхплановый. Интересно, что болтают о налете немцы?» Майор Петров включает бортовую радиостанцию. В наушники врываются лихорадочные звуки «морзянки», бесконечные позывные, многоголосый шум. Гневный бас разносит какого-то Гольта: «Почему до сих пор не перекрашены танки?» Оберст Рунге докладывает, что эксперимент «Два» осуществить не удалось… Что, что? Пехотные подразделения и зондеркоманды с овчарками напали на следы советских разведчиков. Следы привели к мостику в квадрате 18–27. Под мостиком обнаружено пятеро мертвых солдат и унтер-офицер. Далее следы разведгруппы исчезли… «Зеленые ракеты! — догадывается Петров. — Где вы сейчас? Что ждет вас впереди?..»

ПОВЕЯЛО ВЕСНОЙ…

Бесконечными рядами тянутся в багряное небо каркасы высоковольтных столбов. Трамвайные, троллейбусные провода — словно рваная паутина. Зияют пробоины водонапорных башен. Молчат корпуса пригородных заводов, фабрик, гаражей. Узкие улицы перегорожены сваленными деревьями, автобусами и трамваями, трубами и бревнами, чугунными плитами, противотанковыми надолбами. Накренился к дороге массивный щит: на серебряном фоне черный медведь с двумя орлами — черным прусским и красным бранденбургским. Герб фашистской столицы накрест прошили автоматные очереди.

Рябит в глазах от реклам берлинских газет, фирм, пивных баров и магазинов. На стенах зданий, заборах, тротуарах, вдоль и поперек асфальтированных улиц — назойливые надписи: «Berlin bleibt deutsch!»[18]

…Хмурое предместье Берлина встретило роту Добриченко скрежетом шестиствольных минометов, перекрестным пулеметным и автоматным огнем, треском винтовочных выстрелов. Особенно жаркими были схватки в зданиях, находящихся на перекрестках улиц. В подвалах, бронированных колпаках и подворотнях засели фаустпатронники, на верхних этажах — снайперы и автоматчики. Из переулков наперебой стреляли танки и самоходки.

Небольшие группы разведчиков действовали самостоятельно.

Из парадного подъезда старинного особняка Добриченко наблюдал за боем. Отзвуки стрельбы подсказывали ему, каких рубежей достигли штурмовые группы.