Нет, не призраки!

Группа сержанта Багрия третий день разведывала леса между реками Нейсе и Шпрее. Сержант беспокоился: немцы на переднем крае могли обнаружить и заминировать все проходы… А тут еще и задание усложнилось: поблагодарив за ценные разведывательные сведения, «Кама» — таким был позывной майора Воронова — приказала раздобыть «языка». Ночью ничего подходящего не встретили, утро тоже не радует…

Бойцы уже изрядно устали, когда из-за деревьев засверкала черная полоса асфальта. Посланный вперед Макаров вскоре вернулся обратно:

— Товарищ сержант! Отряд вражеской пехоты, около пятидесяти человек, двигается к фронту. Один пулемет.

— Бери Шарова и Левчука, за двести метров отсюда устройте засаду. Ударим с двух сторон.

— Рискованно. Нам бы мотоциклиста взять или связиста…

— Выполняй! — рассердился сержант. — Тоже мне философ!

Багрий внимательно приглядывался к вражеской колонне. Ни улыбок, ни губных гармошек, ни прусского чеканного шага… Немцы едва плелись с поникшими головами. Левофланговый первого ряда — седой тучный немец, который, наверное, еще несколько дней тому назад орудовал черпаком на кухне берлинского или мюнхенского ресторана. За ним семенил худой паренек. Свободный китель болтался на нем, как на чучеле, а сверкающая пряжка с надписью «Gott mit uns!»[15] сползла на бедро. Длинного, как коломенская верста, немца из третьего ряда, вероятно, душила астма: через каждые два шага он широко раскрывал рот и жадно глотал воздух…

В самом хвосте отряда тащились два вспотевших пулеметчика. Рядом с ними шел обер-лейтенант в скрипящих сапогах…

Из кустов по колонне ударили автоматы. Эхо автоматных очередей раскатилось во все стороны. Не понимая, откуда стреляют, перепуганные немцы галдя бросились к лесу, прямо на засаду Макарова. Взорвались гранаты.

— Zurück[16] — закричал офицер и побежал назад.

За ним бросились солдаты.

Высокий пулеметчик бежал рядом с обер-лейтенантом. Неожиданно он размахнулся и рубанул гофрированным стволом по фуражке офицера. Обер-лейтенант упал в кювет; пулеметчик, выхватив у убитого парабеллум, прыгнул в придорожные заросли.

— Проследи за ним, Яремчук! — приказал Багрий.

Стреляя наугад, фашисты метались от кювета к кювету. На Багрия бежали унтер-офицер и двое солдат. Сержант крикнул: «Hände hoch!»[17] — но ни один немец не поднял рук. Багрий прильнул щекой к прикладу и скосил обоих солдат. Быстроногий унтер, как горный козел, тремя прыжками перескочил шоссе и юркнул в кусты. С досады сержант пустил вдогонку длинную очередь.

Лишь нескольким гитлеровцам удалось спастись. У дороги разведчики подобрали семь автоматов и две гранаты.

После такой перепалки можно было ожидать погони или прочесывания, и сержант быстро увел группу в глубь леса.

Пулеметчика Багрий допрашивал на ходу. Станислав Дембицкий, смешивая польские слова с русскими, рассказал, что до войны работал шофером в Варшаве. Фашисты расстреляли всю его семью, сожгли дом на Маршалковской…

— Как же вы оказались в немецкой форме? — прервал его Багрий.

— Вывезли меня в Германию. Работал на военном заводе в Руре. А две недели тому назад всех славян насильно мобилизовали. Одним дали карабины, а мне — пулемет.

— И вы с маткою бозкою в сердце пошли на фронт, против своих же братьев поляков, против русских?

— Я радовался, что мы идем на восток, надеялся убежать… Пан начальник, я хочу драться с фашизмом. Прошу вернуть мне оружие!

— Придет время — вернем, — пообещал Багрий. — А сейчас отвечайте на мои вопросы. Что за подразделение?

— Пополнение для двести семьдесят пятой пехотной дивизии.

— Куда шли?

— Не знаю… Обер-лейтенант говорил, что нас встретят представители дивизии…

— Какую военную технику видели в пути?

— Везде, особенно вокруг Берлина, сооружаются всевозможные укрепления. Очень много окопов, траншей… Танки видел из дивизии «Охрана фюрера». Вот и все… Как на исповеди…

— Ну хватит. — Багрий подошел к радисту. — Сообщите, что к трем танковым дивизиям — «Богемия», «Охрана фюрера» и двадцать первой танковой — следует добавить двести семьдесят пятую пехотную. — Сержант повернулся к Яремчуку и тихо сказал: — Перевяжи мне плечо, зацепила, проклятая…

Разговор с «Камой» не затянулся. Чернов свернул рацию и подбежал к Багрию;

— Товарищ сержант! Немцы знают о нашей группе. Зондеркоманды с овчарками уже прочесывают прифронтовой лес. «Кама» перехватила их радиопередачу…

— Плохо! Значит, назад пути отрезаны, — нахмурился Багрий. — Пойдем на северо-запад: в заболоченной местности собакам тяжелее. Мигом!

Вот как обернулась легкомысленность на шоссе…

Разведчики миновали перелесок, углубились в густой лес. Шли быстро, но осмотрительно, прислушиваясь к каждому шороху. Нахмуренные дубы молчали, а ели опустили развесистые лапы до самой земли… Вспугнутый Яремчуком ворон, захлопав крыльями, взлетел на верхушку ели и закричал так громко, словно с него живьем перья ощипывали.

— Старый идиот! — выругался Багрий.