Несущая смерть

Юкико вздохнула и посмотрела на Сукаа, несущегося справа от корабля. Грозовой тигр отказался от доспехов, которые выковали кузнецы Кицунэ, потому двигался быстрее и маневреннее остальных – черный клинок, разрезающий воздух на ленты. Шай летала широкими кругами вокруг флота, изящно и непринужденно, проносилась мимо неболёта «Куреа» каждые несколько минут, а Йоши цеплялся за плечи арашиторы, как испуганный ребенок.

Юкико могла поклясться, что чувствовала смутную ревность в сознании самки, недоверие, возможно, даже гнев. Однако девушка не могла не испытывать благоговейного трепета при виде тигрицы.

Она прекрасна, Буруу.

Хан быстро взглянул на Шай, взлетевшую над надувным шаром «Почетной смерти».

Юкико почувствовала улыбку тигра.

ПРАВДА.

У тебя есть семья. Шима – мой дом. А у тебя теперь есть свой собственный.

Я ДЕЛАЮ ЭТО НЕ РАДИ ШИМЫ. И НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРО МЕНЯ СЛАГАЛИ ПЕСНИ, НЕ РАДИ БУДУЩЕГО И НЕ РАДИ ИДЕАЛА. И ДАЖЕ НЕ ПОТОМУ, ЧТО ТАК ПРАВИЛЬНО.

Буруу повернулся, чтобы посмотреть на Юкико. Девушка увидела свое отражение в бездонной черноте зрачков, окруженных кругами расплавленного золота.

Я ПОСТУПАЮ ТАК РАДИ ТЕБЯ.

Юкико крепко обняла его, окутанная теплом, исходящим от тела и разума грозового тигра. Дом, брат, жизнь, которую она потеряла. И все это она вновь обрела в Буруу. Душа арашиторы привязана к ее собственной, вплетена столь сильно, что Юкико уже не могла сказать, где кончается она и начинается он.

Буруу – ее часть. Навсегда.

Навсегда и навечно.

Мне неведомо, что мы найдем за Вратами ада. Не знаю, как мы их закроем. Но что бы ни случилось, мы встретим опасность вместе.

ВМЕСТЕ.

Обещаешь?

ДА. ВМЕСТЕ.

Буруу посмотрел на юг, уставившись в сгущающуюся на горизонте тьму, а та уставилась на него в ответ.

ДО КОНЦА.

Они шли сквозь залитые солнцем пространства, и свет госпожи Аматэрасу угасал по мере того, как они продвигались на юг. Пеплопад становился тяжелее, осыпающиеся сугробы окрашивали всех и вся в серый цвет. Мух был целый легион, они облепили спины воинов, густыми роями кружили вокруг палаток, гроздьями садились на рты так, что казалось, у каждого за ночь выросла борода.

Когда вместе с температурой опускалась темнота, мухи милосердно улетали, а люди располагались на ночную стоянку, сбиваясь в кучу возле ревущих костров, прислушиваясь к шорохам. За пределами прожекторов флота что-то мельтешило, раздавалось невнятное бормотание и прерывистый тикающий ритм, обрывки непонятного языка, который не мог понять ни один человек. Однако некоторые клялись, что до них долетали голоса давно ушедших в мир иной: мертвецы приказывали еще живым покинуть свет костра и уйти во тьму.

Гайдзины помечали лбы знаком Богини – кружками, нарисованными кровью над бровями, чтобы держать зло на расстоянии. А уроженцы Шимы сжигали подношения во имя Господа Идзанаги, умоляя его удержать длань супруги в грядущей битве.

Молитвы, мольбы и мрачные клятвы.

Просто слова посреди леденящей черноты.

Солнце еще вставало по утрам, но каждый раз рассвет был тусклее предыдущего, и солдаты обнаруживали пропажу еще большего числа людей, исчезнувших ночью. Нервы были натянуты до предела из-за жужжания трупных мух. Моральный дух падал все ниже и ниже.

Лидеры боевых групп встретились на неболёте «Куреа» – Гиндзиро от имени Кицунэ, а Хиро от имени Тора. Мисаки представляла мятежников Гильдии, Каори – повстанцев Кагэ, а гайдзин Александр – морчебцев, С ним присоединился Хан стаи арашитор вместе с Танцующими с бурей. Было решено выступить ночью, чтобы прибыть к границам Пятна к полудню и сражаться, используя преимущества дневного света.

Лица присутствующих были перепачканы пеплом, руки дрожали от холода, пробирающего до мозга костей. Юкико оглядела всех по очереди, даже даймё клана Тигра, наблюдавшего за ней глазами цвета моря.

Девушка пожелала собравшимся удачи, посоветовала помнить о том, за что они боролись.

Когда встреча закончилась и участники разошлись, Хиро поймал взгляд Юкико и открыл рот, будто хотел что-то сказать. Юноша стоял неподвижно, Танцующая с бурей смотрела на него в ответ, а между ними жужжали и летали мухи.

– Я бы… – Голос Хиро дрогнул, и юноша уставился на механическую руку, железная ладонь рефлекторно сжималась и разжималась. Он вновь встретился с Юкико взглядом, а язык прилип к небу.

Он беспомощно пожал плечами.

Лед во взоре Юкико треснул. Но лишь на волосок. На щепочку.

– Я скажу им, – проронила она. – Вот и все, что я могу тебе пообещать. Но они узнают, Хиро. – И Юкико пошла прочь.

Хиро опять уставился на свою руку.

Пальцы которой смыкались один за другим.