Некромант и такса

Я ничего не понял, слышал только в шелесте неуловимый акцент. Возможно, беррийский или совсем южный. Профессор даже в призрачном состоянии слегка гнусавил. А Тоби сел на хвост у моих ног и чуть ли не изумленно произнес: "Гав?"

– Удивлены? – отвечал профессор на вопрос собаки, потому что я молчал. – Двадцать далеров подъемная для вас сумма или показать вам какой-нибудь горшок с монетами, прикопанный в лесу?

– Э-э… – сказал я, проявляя чудеса несообразительности. – Так это вы должны были покойнице денег?

– Я. И я, несомненно, отдал бы, не составляй место моего пребывания государственную тайну. Впрочем, оправдываться поздно. Хотите, покажу вам один бесхозный деревенский кладик? Там, правда, чуть меньше, зато забрать его легко.

– Нет-нет, постойте, я по другому делу к вам, – остановил его я, поскольку профессор уже собрался нырнуть между деревьями, показывая путь. – Я, видите ли, потому, что девочку из Могильцев убили. Она была с даром видеть мертвых.

Беловато-зеленое сияние призрака при этих словах перелилось розовым, потом желтым и зеленым, и профессор слегка приугас, словно накрылся от меня полупрозрачной темной тканью. Что это значило, нужно читать в трудах посерьезнее моих конспектов по походному упокоению и деревенскому зачарованию. Я понял только, что он изменил отношение ко мне.

– И каковы ваши намерения относительно девочки? – чуть глуховато и словно издали спросил профессор.

– Не знаю, – сказал я, а Тоби у моих ног прилег, вытянул хвост и положил на лапы морду.

Я подумал: врать перед призраками глупо. Во-первых, они, конечно, представляются людям совершенно иначе. Всеведущими, волшебными, знающими ответы на какие-то сокровенные вопросы, способными раскрывать тайны и вещать откровения. На самом деле нет. Что человек знал при жизни, то он будет знать после смерти. Что чувствовал, о чем или о ком заботился, то при нем и останется. Где бывал – про то и сможет рассказать. Не больше. Во-вторых, а что я выгадаю от неправды? Что он сделает мне? Как поможет или помешает? Он же призрак.

– Я не хочу причинять никому боль и неприятности, – ответил я. – Мне кажется, все непросто с этой смертью, и развоплотить фантом будет значить похоронить чью-то вину и прикрыть преступление. Я хотел бы разобраться прежде, чем принимать решение.

Призрак некоторое время будто размышлял, то угасая, то наливаясь свечением, потом проступил из-под покрова чуть явственнее, и я за общим коконом, смазывающим свечением картину, различил его облик – высокий пожилой человек, слегка сутулый, с буйной шевелюрой и крупными узловатыми кистями рук, которые я отчего-то видел четче всего. Одет по моде, которую сегодня не встретишь и в чьих-то обносках, разве что на картинах столетней давности. И шевелюра его, по мере проступания фигуры сквозь пелену оказалась завитым рогатым париком. Так близко и с подробностями я с призраками пока не встречался, несмотря на мое грустное ремесло. И таких сильных призраков тоже еще не видел, хотя о возможности встретить почти телесное привидение читал.

– С каких пор цеховое братство колдунов интересуется чужими неприятностями? – чуть резче и с недоверием вопросил призрак.

– Вы не боитесь меня? – спросил в свою очередь я, чувствуя, что мне сейчас либо попытаются диктовать линию поведения, либо раскритикуют мои действия – не люблю я этого, тем более, от мертвых. – Ведь я могу вас развоплотить прямо сейчас.

– Нет, – четко выговорил призрак. – Не боюсь. Ибо это уже ничего не исправит.

– А все не в порядке и требует исправления? – поинтересовался я, смягчив тон и понимая, что обижаю старика.

– Разбирайтесь! – раздраженно махнул рукой профессор и исчез.

Он правда опасался, что я его прямо здесь упокою. Что ж, все могло быть.

Свет померк, мы с Тоби оказались в кромешней тьме. Я, отвлеченный беседой с мерцающим профессором, не заметил, что луна зашла за тучи, звезды пропали, и на Бромму надвигается ненастье. Ветер зашумел в верхушках деревьев заповедного охотничьего леса, заскрипел в хозяйственных строениях внутри ограды, бросил в нас пылью из-за решетчатых ворот. Тоби забеспокоился, дал понять, что нам пора домой. Я был согласен, мы пошли.

Дождь настиг нас, когда мы, торопясь, миновали не только Могильцы, но и лагерь майорова войска. Стоило выйти из-под деревьев загородной рощи к границам кладбища, порыв ветра ударил мне в спину, и крупные капли забарабанили по голове и плечам. Хорошо, что я взял плащ. Я ускорил шаг почти до бега, проклиная натертые мозоли. Тоби на своих коротких ножках умчался далеко вперед и куда-то в сторону. Вот уже я миновал само кладбище, вот выступили из тени и ненастья кусты в предместье, где я обычно гуляю по утрам с собакой.