Небо в кармане

Скорость падает, самолет начинает проседать… Куда там нужно смотреть, чтобы притереть аэроплан к земле?

Вспомнилось из той жизни…

Читал когда-то очень интересную книгу про летчиков… В ней опытный инструктор рассказывал об одном интересном эпизоде из своей богатой практики – кто-то из учеников никак не мог определить высоту выдерживания на посадке. И так с ним бились, и этак, ничего не получалось. То высоко выровняет, потеряет скорость и уронит машину, то низко. И тоже сильно приложит из-за высокой вертикальной скорости. Встал вопрос об отчислении курсанта.

После некоторого раздумья инструктор нашел выход. В выходной оформил ему увольнительную, и целый день катался с ним на электропоезде по пригородным московским маршрутам. Посадил его у окна электрички и приказал смотреть в окно под нужным углом зрения, запоминать высоту…

Зато на следующий день тот курсант выполнил все посадки на «отлично». Так-то…

Воспоминание пронеслось перед глазами в одно мгновение, а руки уже плавно потянули ручку на себя. Вертикальная скорость уменьшилась, самолет начал потихонечку выравниваться, переходить из снижения в горизонтальный полет. Выдерживание. Земля все ближе и ближе, снижаемся буквально по сантиметру. Осталось чуть-чуть, на два пальца высоты, пятой точкой чувствую я эту землю. Еще чуток на себя, скорость падает, нос самолета задирается… Колеса шуршат по скошенной траве, и аппарат мягко притирается к планете. Есть касание на три точки!

Пробег короткий, останавливаюсь буквально через десяток метров. Тут же разворачиваюсь на сто восемьдесят и подгазовываю, своим ходом качусь к началу нашей травяной полосы. Тормозов на самолетике еще нет, поэтому перед стоянкой просто перекрываю подачу топлива и выключаю зажигание. Все!

Винт еще прокручивается какое-то время по инерции, но очень скоро останавливается. Замирает окончательно, в наступившей тишине звонко потрескивает моторчик. И только тогда срывается с места толпа, подбегает, окружает самолет со всех сторон, тянет вперед свои нетерпеливые ручонки, старается дотронуться до обшивки пальцами. Ругается на чем свет Прокопыч, срывается на подзатыльники мальчишкам, да никто не обращает на него никакого внимания. Ладно, планер, к нему народ уже как бы и попривык. Подумаешь, птица и птица, только большая и деревянная. А это другое, тут есть мотор и пропеллер!

– Да ладно, пусть немного потрогают, – останавливаю разбушевавшегося кузнеца. – Дырку, верю в здоровое благоразумие деревенских, пальцами не проковыряют, а все остальное не страшно.

– Да как же так, – сокрушается и взмахивает руками от огорчения Прокопыч. – Непорядок же!

Задевает при этом кого-то из самых любопытных по уху. Тут же вспыхивает громкая перебранка, люди оборачиваются, прислушиваются. На какое-то время появилось новое развлечение, ссора ширится. К кузнецу тут же подтянулись подмастерья и помощники, у противника мгновенно образовывается пополнение за счет обиженных мастером любопытных. До мордобоя дело не доходит, мое разрешение трогать аппарат мгновенно расходится среди толпы, и это оказывается более интересным.

Вылезаю из кабины и попадаю в крепкие объятия отца. Стискивает так, что ребра затрещали. И ладно бы только это, перетерпел бы. Так ведь отпустил, отстранил от себя, вгляделся в лицо и еще раз крепко-крепко к своей груди прижал. И чем мне теперь дышать? Крепки отцовские объятия, не вывернешься!

Замычал, пересилил, вывернулся и чуток отодвинулся назад:

– Задушишь же!

– Ничего, сынок, ничего, – промокает платком глаза. – Не страшно. А ты молодец! Порадовал отца.

Оглядывается назад:

– Что я тебе говорил, Дарья Александровна? Взлетит! А ты сомневалась…

* * *

Второй вылет наметили после обеда. А пока прошли в дом. Эмоции распирали отца, все не мог успокоиться и рвался вместе со мной в небо. Мачеха, как могла, отговаривала и в конце концов отговорила. Основным аргументом выступило то, что нет кабины и остекления:

– У Николая хоть куртка плотная есть, а у тебя? Или ты в шубе полетишь?

– А что? Могу и в шубе, – хорохорится отец. Но при этом задумчивым взглядом окидывает меня и тут же подмечает покрасневшие обветренные щеки, заляпанную мошкой куртку. – Впрочем, ты права, в шубе летать, только народ смешить. Этого я себе позволить точно не могу. Сегодня же накажу Игнату прикупить для меня в городе подходящую одежду.

– Если управляющий в город поедет, то хорошо бы было пригласить к нам Александра Карловича? – пользуюсь подходящим, как мне кажется, моментом и вклиниваюсь в разговор.

– Зачем? – отец даже останавливается, заодно придержав за руку и супругу.

– Как зачем? – якобы удивляюсь такой непонятливости и тут же поясняю: – Чтобы получить новую привилегию, конечно же!

– Ты еще с прежними не разобрался, а уже новую получить хочешь? – влезает в разговор мачеха.

– Хочу, – улыбаюсь обветренными губами. Сухая кожа трескается, на боль стараюсь не обращать внимания, пытаюсь объяснить. – Упустим момент, и изобретение уйдет в чужие руки.