Не пара

Но Ирка выдохнула с облегчением. С таким явным неприличным облегчением, что я, казалось, могла его увидеть, как дыхание на морозе.

— Но ты же и так собираешься за него замуж? — повеселела она.

— Ну да, — равнодушно пожала я плечами. — А если Алескерову приспичит меня трахнуть, и Верейский об этом узнает, то ни о какой свадьбе не будет идти и речи. А значит плакали и его акции. Так что это не в его интересах — тащить меня в свою койку. Расслабься, подруга.

И в этот момент я бы и сама себе поверила, так убедительно врала. Если бы не знала правду.

— Но… мы пока даже о дате свадьбы не думали, — тяжко вздохнула я, всем своим видом давая понять, как несчастна, что Верейский тянет.

— Ой, — махнула рукой воодушевлённая моими словами подруга, явно всё мне простившая. — Это вообще не проблема. Сделай вон как Евка.

— В смысле?

— Ну, забеременей, Юль, ты чего? — уставилась она на меня. — Это ж старо как мир.

— Не хочу я детей, — скривилась я. — Это Верейский спит и видит, когда мы уже не бу…

Иисус, Мария, Иосиф! Да что мне сегодня эта троица так на язык и просится!

Успев это подумать, я застыла я как громом поражённая, вдруг вспомнив: Пашка же обещал отцу, что если я залечу, то мы распишемся без лишних вопросов.

«Нет, нет, нет! Должен быть другой выход. Пашка тут ни при чём. Я не буду его больше впутывать. Ни за что! — подскочила я. — Я поговорю с отцом. Я придумаю что-нибудь другое».

— Юль, — поднялась следом за мной Ирка. — Ты чего? Когда вы чего не будете?

— Предохраняться, Ир, чего же ещё, — обняла я подругу.

Как же ей объяснить-то, что, если даже убрать все остальные причины, времени у меня столько нет.

— Ой, да и это не проблема, — в своём неукротимом желании выдать меня поскорее замуж, она явно превзошла даже меня по целеустремлённости. — Скажи, что беременна, а потом ну мало ли… выкидыш. Бывает.

— А тест? — сомневалась я.

— Попроси, вон Евка тебе в баночку пописает. Думаю, она поймёт, не откажет. А там уже придумаешь что-нибудь.

— Ну да, — кивнула я.

Ну да. Если бы всё было именно так, как я описала ситуацию Ирке, то это просто идеальный выход. Мы с Верейским женимся, Алескеров получает свои акции. Или не получает, ведь там между ним и акциями уже будут стоять и Павел, и мой отец. Вот только что делать с тем бляцким видео, и с тем фактом, что меня уже жёстко отмели. И я не могу, да и не хочу делать из Верейского дурака. Не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь он меня ненавидел. Да и просто не хочу. Не хочу!!!

Всё, хватит, я уже решила: мне надо его отпустить.

О чём мы ещё протрещали целый час с Иркой, я не запомнила.

Я запомнила, что она ушла довольная, счастливая и подругой мне до гробовой доски.

И что Камиль вернулся буквально сразу, как она выпорхнула.

Холодный, продрогший, с букетом цветов.

Он действительно сидел всё эти несколько часов на улице. И я действительно ничего слаще его холодных губ ничего не целовала.

Вот только мысли мои были далеко не с ним.

«Я убью тебя, сука! Убью собственными руками! Или не собственными», — искренне обещала я Алескерову.

Тому, кого ненавидеть сейчас было так просто. Того, кто превратил мою жизнь в ад. Того, кто пристрелил мою лошадь.

Глава 14. На свою беду

Ненавижу тебя! Ненавижу, Ренат Алескеров!

Я стояла я у пустого стойла, где когда-то, чутко прядая ушами, доверчиво тянулась шершавыми губами к руке моя лошадка. Моя Звёздочка.

И слёзы текли и текли из глаз.

Когда-то я приезжала её навестить даже не каждую неделю. Но теперь была здесь каждый день. И печаль, что накрывала меня с головой, глядя как по вольеру ходят другие лошади, выливалась слезами, что словно копились во мне всю жизнь.

Печаль, которой теперь не было конца и края, и для которой было столько причин.

Я оплакивала лошадь. Я должна расстаться с тем, ради которого жила шесть последних лет… или подставить. Я попала в передрягу, из которой не знала, как выбраться. А ещё… я, кажется, влюбилась в того, кто мне совсем не пара, но его я тоже должна предать.

Я ко многому относилась легко. Я всегда была дрянью, что ни в грош не ставит ни мнение, ни потребности других людей. Но сейчас я не знала, что мне делать.

Ведь единственный, кем я могла пожертвовать — собой. Только собой.

— Подождёте? — спросила я, выходя из такси.

— Да, конечно, — кивнул таксист и забил адрес, который я назвала следующим.

Не хочу, чтобы Верейский в навигаторе своей машины случайно увидел куда я ездила, поэтому сегодня я разъезжала на такси.

«Время закончилось!» — заявил мне сегодня по телефону Алескеров и назначил встречу.

Ну что ж! Хорошо! Я приеду. Но не с пустыми руками.

На город опускался вечер, когда дверь в его апартаменты открыл вышколенный лакей.

— Рад тебя видеть, — нейтрально улыбнулся Алескеров, встречая меня в халате на голое тело в своей спальне.

По его лицу ни хера было не понять. Но я и не собиралась ковыряться. Ничего хорошего там всё равно не найдёшь под этой самодовольной маской.

— Не могу ответить тебе взаимностью, — гадко улыбнулась я.

— Это и не обязательно. Главное, что ты здесь. А это что? — показал он на высокую прямоугольную коробку у меня в руках.