Не пара

— И ты лучше выпей. Потому что он будет делать с тобой всё, что я прикажу, — повернулся Ренат ко мне, протягивая виски. — Но завтра ничего не вспомнит.

— А ты?

— А я на свою беду, — он тяжело вздохнул, — никогда этого не забуду.

Глава 15. Девчонка, которая играла в Спарту и… доигралась

Где-то я это уже видела. Кажется, в сериале про Спарту. Когда богатый римлянин приказал своему рабу гладиатору заняться любовью с женой друга. И оба не могли отказаться. Но хуже всего, что их и так влекло друг к другу.

В нашей ситуации лучшее всего было то, что Камиль ничего не вспомнит.

Потому что Алескеров не просто так надел халат на голое тело. Потому что всё, что бы ни делал со мной Кам, мне всё равно понравится. Он — мой бог! Но это буду знать только я.

— Я буду думать о тебе, — шепчу я Алескерову, идя к огромной кровати.

Стальной шёлк простыней. Белые полупрозрачные занавески балдахина.

И как бы я ни выгибалась в умелых руках того, кто уже прочто занял своё место не только в постели, но и в моём сердце, мои глаза неотступно следят за тем, кто делает вид, что хотел бы остаться только зрителем.

Но если он даже этого хотел, я ему не позволю. Теперь это моя игра. Я буду стонать так, что он не выдержит. Я точно знаю, что не выдержит.

Возьми меня! Почувствуй, каково это — иметь то, что никогда не будет твоим. Я хочу, чтобы ты не просто никогда не забыл. Чтобы ты сдыхал, но помнил это.

Я с вожделением облизываю губы, глядя прямо на него. Закусываю нижнюю.

И стойкая выпуклость под тонким шёлком говорит мне о том, что момент настал.

— Прогони его. Давай останемся вдвоём, — шепчу я, когда он накрывает меня своим телом и разводит в стороны ноги.

Я судорожно глотаю воздух, ощутив его в себе.

— Моя, — едва слышно выдыхает он. — Миг, за который я отдал бы полжизни.

Я подаюсь ему навстречу. Сжимаю в себе. Я знаю, он смотрит. Видит, как я корчусь. Как запрокинув голову, ловлю его толчки.

Но он тоже не прост. Он сводит меня с ума тем, что это комментирует.

Да, я девочка. Я люблю ушами. И мне нравится, когда меня называют маленькой и плохой.

— Ты очень, очень плохая девочка. Знала бы ты, как я тобой бредил, грезил, болел. Как о тебе мечтал. Как тебя за это ненавидел.

Мои ногти впиваются в его спину. Он садится, подхватив меня под лопатки. И теперь в этом переплетении ног, рук, тел на каждый толчок я скольжу сосками по его груди, я вжимаюсь клитором в его жёсткий лобок, я чувствую, как давит на попку его требовательный палец. А его член, наверное, ткнулся куда-то в пресловутую точку «джи» — такое блаженное предвкушение разливается по всему телу. Во мне просто не осталось мест, из которых каждое по отдельности могло бы заставить меня взвыть от восторга. Но когда всё это вместе…

— Только не молчи, — умоляю я его, когда он подхватывает меня за шею. Когда вталкивает в рот большой палец. Кто бы мог подумать, что он достанет меня именно этим — своим вкрадчивым голосом. Что я с чувством отдамся именно ему, бархатному тембру, прошептавшему:

— Приятно было видеть, что ты действительно хочешь меня. Но ты сильно ошиблась, если думала, что меня обманешь.

— Что? — ничего не понимаю я, вдыхая воздух, который он выдохнул. Зарываюсь руками в его волосы.

Но он заваливается на спину, а сзади моей спины касаются ещё две руки.

— Тихо, тихо, тихо, — прижимает он меня к себе. — Расслабься, а то будет больно.

Глава 16. Девчонка, которую отымели опять. И это не забудешь

— Нет, — дергаюсь я. — Нет.

Но он держит меня так крепко, что вырываться бесполезно.

Влажный и холодный сгусток лубриканта падает мне на спину. И тот член, что для меня был единственным, размазывает его о моей заднице.

— Расслабься, маленькая, — звучит за спиной не терпящий возражений голос Камиля.

И я невольно дёргаюсь и взвизгиваю, когда мне в задницу вставляют кол. Когда этот кол вколачивают в меня, уже совершенно не интересуясь, что я при этом чувствую.

Сука! Алескеров меня всё же подставил. А я ведь поверила! Повелась, как глупая безмозглая рыбка. Поверила ему. Поверила Ирке. Поверила, что я действительно для него что-то значу.

Дура! Господи, какая же я дура.

— О, нас снова трое, — вонзаю я ногти в его плечи, чтобы посмотреть этой суке в глаза. — Опять побоялся, что один со мной не справишься.

— Ты считаешь, я не справился, моя плохая девочка? — улыбается он. А потом улыбка сползает с его лица. Он с силой, до синяков сжимает мои руки и медленно-медленно, преодолевая мои усилия, убирает их с себя. — Неужели ты думала, что я и правда тебе поверю, лживая самоуверенная дрянь, — начинает он резко двигаться во мне, ритмично, синхронно. Словно я чёртово тесное метро, а эти два поезда встали рядом на рельсах и никак не разъедутся. И толкаются, толкаются, разрывая меня на части.

Нет, пожалуйста! Я не хочу, чтобы меня шлёпали по заднице. Я не хочу, чтобы засовывали в меня два члена сразу. Прикусывали соски. Оставляли синяки и засосы.

Я не хочу! Мне больно! Уберите руки!