Не демонтировать!

Мне уже приходилось видеть людей с красными аурами – чаще это были автомобилисты, застрявшие в пробке, или покупатели, дубасящие кулаками по упрямому торговому автомату. Но чтобы такая аура оказалась у человека, читающего ради собственного удовольствия… Мне хотелось догнать его и спросить, зачем он культивирует в себе такое состояние, но было трудно придумать, как завести разговор. К тому же он уходил, а я должен был остаться и дождаться Меган.

Не прошло и двух минут, как она появилась и поставила на столик банку апельсинового сока и свой рюкзачок.

– Привет! – сказал она.

– Как самочувствие? – Я встал и выдвинул для нее стул.

У нее был такой вид, словно она впервые в жизни столкнулась с проявлением мужской галантности. Улыбнувшись, она села.

– Неплохо. Я гуляла и пыталась придумать, почему мне не следует иметь с тобой дела, но так ничего и не придумала. Должна сразу предупредить: я не верю во всякие ауры и в деревья, из-за которых люди влюбляются друг в друга. Просто хочется побольше о тебе разузнать.

– Взгляни-ка вот на это, – предложил я, показывая на пояснения в ботанической книжке.

У нее расширились глаза. Я наблюдал, как ее убеждения дают трещину. То было чуть заметное изменение в окружавшем ее многоцветном свечении.

– Надо же, это дерево действительно имеет отношение к Луне!

– Как видишь. А теперь оно влияет на каждого, кто к нему приблизится.

Она прыснула.

– Меня всегда радовала дружелюбная атмосфера нашего университета. Теперь я знаю, в чем тут дело! – Она склонила голову набок. – Наверное, ты считаешь, что «свободная любовь», расцветшая в шестидесятые годы, имела те же корни? Все дело во внимании, которое тогда вся страна обращала на Луну?

Я опустил глаза и потеребил свой «бисер любви».

– Мне хочется думать, что это был сознательный выбор жизненного стиля, вызванный уважением к Земле и населяющим ее людям. Но если на нас как-то повлияла Луна, я не возражаю.

Ее взгляд сделался задумчивым.

– Может, поэтому все астронавты как на подбор такие молодцеватые на вид?

Я пожал плечами.

– Тебе виднее. Но в твоих словах есть смысл. Те, что были самыми молодыми, когда туда слетали, нынче выглядят лучше всех. Наверное, Луна сильнее влияет на молодежь.

– Ну да: семена, младенцы… – Она нахмурилась. – Вот, значит, откуда растут ноги у астрологии! Наверное, люди еще в древности заметили связь между тем, под каким небесным светилом рождается ребенок, и тем, как он растет. Связи наслаивались, как снежный ком, и в итоге мы имеем кучу противоречий.

– Большинство мифов имеют в основе хоть что-то реальное. – Я отхлебнул кофе. – Если люди вернутся на Луну и построят постоянную базу, то там будут рождаться потрясающие дети. Появится совершенно новая раса по сравнению с нами, землянами.

– Представляю, какие из них получатся кинозвезды! – подхватила Меган. Потом она откинулась на спинку стула и вздохнула: – Увы, в ближайшее время новых экспедиций на Луну не предвидится.

– Разве? Даже когда войдет в строй орбитальная станция?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет. Власти задумали продать публике еще более захватывающее зрелище, поэтому теперь они планируют экспедицию на… – Она прикусила губу. – На Марс!

Я вспомнил красную ауру вокруг сердитого студента, собиравшегося поколотить меня несколько минут тому назад. Может, на него влияет Марс? Для продуманной гипотезы у меня не хватало информации, но мне стало нехорошо, стоило представить, как могут подействовать на человечество образцы, доставленные с планеты, отождествляемой с богом войны!

Собственно, образцы марсианского грунта на Земле уже имеются, и в немалом количестве, но все это метеориты, а им тысячи, может, даже миллионы лет. За это время их сила поубавилась, однако по-прежнему ощущается: вон как кидаются друг на друга ученые, стоит какой-нибудь лаборатории объявить, что на одном из метеоритов обнаружены следы жизни! Не хотелось думать о том, к чему приведут свежие образцы тамошней породы, тем более о том, какие будут последствия у появления в Вашингтоне какого-нибудь Марсианского дерева…

– Необходимо что-то предпринять! – воскликнул я.

Меган вытянула руки.

– Что мы можем? Запустить ракету?

Я встревоженно на нее посмотрел. Она, конечно, пошутила, но я все-таки сказал:

– Ни в коем случае! Если мы начнем запускать ракеты, то исчезнет всякое различие между нами и тем дурным, что мы стремимся предотвратить.

– А что, если показать американскому президенту, как Лунное дерево влияет на людей? Если он поймет опасность марсианской экспедиции, проект положат под сукно.

Я покачал головой:

– Президента сюда калачом не заманишь. А если бы мы его убедили, ему бы еще больше захотелось осуществить проект. Под нашим деревом он бы временно размяк, но потом, вернувшись в Вашингтон, снова стал бы собой. Представляю, какие у него появятся мысли: например, усеять кусочками марсианского грунта весь Ближний Восток, чтобы спровоцировать массовый конфликт и положить конец неопределенности.

Она прищурилась и еще раз закусила губу.