Не было бы счастья…

Но Антонина допрос с пристрастием родне устраивать не стала. Они за спиной скрытничают, стало быть, и она не обязана о каждом шаге докладывать. Глазом не моргнув соврала про выездное заседание, и сама отправилась в город. А прибыв на место, изругала себя последними словами и что тащилась. Самой же ясно, что к Олегу она не пойдёт. И ходила как дура вокруг серого и скучного здания, где он жил, понимая, что большей глупости, как столкнуться с сыном на улице, не придумаешь. Нет уж, не привыкла Антонина Князева выглядеть глупо, не её это. Лучше вон прокатиться на метро да заглянуть, если повезёт, в знаменитую «Ванду» или «Ядран», словно из-за этого ехала. И она решительно направилась к остановке, но словно сила какая-то заставила обернуться и застыть на месте. Детский звонкий голосок раздался совсем рядом:

— Валь, ну ты идёшь? Я замёрзла уже, и «Дубровский» сейчас начнётся, пошли скорей, мама говорит, он разбойником был, я про разбойников люблю.

— Не иди одна, я папу подожду. Ты мне потом расскажи, кого там убьют, ладно? — ответил другой более низковатый по тембру голос.

Антонина пошла на этот голос и впилась взглядом в девочку в клетчатом простеньком пальто и вязаной шапке. Хотела разглядеть получше до последней маленькой черточки, что это за существо такое, что покусилось на Олега и само того не понимая вступило в борьбу с самой Тоней Князевой. Валя портфель навязала подружке, что переминалась с ноги на ногу от зябкого ветра, и та худощавая жгучая брюнетка покорно ношу приняла и засеменила к подъезду.

«Вот ведь нахальная, — подумалось Антонине, — чернявочка эта тощая, аж изогнулась вся, а сама-то на голову выше, вон кобылка откормленная». Хотела ещё повозмущаться, но сбила мысль, что «откормленная кобылка» лучше, чем худосочная чернявочка. И едва не усмехнулась вслух, как вспомнила сестру, что волоком тащила её и свой портфель. Как давно это было! Лиза ж тогда в первом классе училась, а Тоня в седьмом.

Но заставила себя губы поджать и брови нахмурить. Она тут не детство вспоминать приехала. Ушла Антонина, только когда дождалась сына. Ей пришлось спрятаться за доску с надписью «пресса», чтобы ненароком не заметил. Всю обратную дорогу словно плёнку заезженную пересматривала. И как сын появился во дворе, и как повисла девчонка на его шее. Нашла забаву! Здоровая как конь, подними такую враз — спину надорвёшь. И тут же влезала непрошенная мысль, что она представляла себе Валю миниатюрной, как Лидка, или даже костлявой, как Вырикова, и антипатия была бы понятна и оправдана. А рослая эта девочка своим видом мешала злиться. Словно не оправдала надежды. И темная русая коса толщиной в руку, что вывалилась из-под шапки, когда Валя обнимала отца, тоже расстроила. Антонине хотелось бы, чтобы волосёнки у навязанной внучки были жалкие и бесцветные. Чтобы вызвала эта девчонка брезгливую жалость, а никак не страх, что мучил Тоню. То, какими глазами смотрел на Валю Олег, вмиг показало, что противник у матери оказался намного страшнее и сильнее, чем она представляла, и сковал отчаянный страх, что не случится одолеть эту маленькую по возрасту, но сильную отцовской любовью девочку. Антонина не боялась женщины, что увела бы Олега. Потому что давно поняла: нет такой, которая сможет противостоять ей. А вышло, что пришла беда откуда не ждали. Она могла бы расправиться с любой невесткой в два счета, а с сопливой девчонкой может и не получиться.

Мысли начали сбиваться и путаться и лезли друг на друга, как цыплята к кормушке, когда с писком лезут вперёд чуть ли не по головам. И мешала эта мысленная кутерьма сосредоточиться на чём-то одном и важном. Да и выбрать это важное не представлялось возможности. И впервые не могла Тоня Князева разложить всё как положено. И мучилась от этого до ломоты в висках, до сердечной боли. А нужного и правильного решения не находилось.

— Тонечка, слыхала, новость-то какая? — смахивая крошки в ладонь, спросила бабаня.

— Об чем новостей каждый день хватает, вон по телевизору дикторы читают, — вяло бросила Антонина. Олег здесь не живёт, а больше ей уже ни о ком не интересно.

— Лидка объявилась. Самолично, — бабаня победно прищурилась. А? Что ловко она с пылу с жару из достоверных источников даже Лизу опередила.

— Да ладно? — равнодушие племянницы вмиг сменилось заинтересованностью. — Откуда знаешь?

— Дак я ж за денежкой к Волочаевым ходила. Мне Вера сразу доложилась, а я выждала маленько, постояла возле калитки, смотрю, и впрямь Лидка. Вот как тебя вижу.

Антонина краем глаза заметила, как напрягся муж и явно прислушивается к разговору.

Бабаня, довольная, что нужный эффект произвела — внимание слушателей обеспечено — и теперь не торопясь можно и продолжить.

— О-о-ой. Батюшки-светы, на кого похожа и слов-то не подобрать. В самый аккурат распоследняя шалава. Волоса покрашены, морда опухла, и живот на нос лезет.

— В положении, что ли? — удивлённо приподняла брови Антонина.

— Ну да, ну да, — закивала бабаня. — Как есть в положении, а колечка-то обручального на пальце нету, я высмотрела.