Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Анюта присела на кровать, которая находилась у стенки, противоположной дивану. Инга Сергеевна сменила лежачую позу на сидячую, и они оказались напротив друг друга.

— Да нет, нет, Анюта. Просто меня потрясло вчерашнее посещение Галины Антоновны Платоновой, — сказала Инга Сергеевна, чтобы увести разговор в другую плоскость.

— Да, мама, грустная история. Жаль Юрия Васильевича. Но так сложилась его судьба. Он там, в России, все потерял и здесь не смог прижиться. Ведь он за эти годы дважды летал в Академгородок. Их институт сократился до критических размеров. Все площади сдают кому-то в аренду. Его научное направление пришло в упадок, потому что он теоретик, а сейчас все стараются упор делать на те работы, которые можно внедрить в практику, чтобы зарабатывать деньги. Короче, он приезжал оттуда каким-то разбитым, неприкаянным.

Здесь он все надеялся почему-то, что его возьмут в штат университета… Но его так и не взяли. Но самое ужасное — это отношения с дочерями. Он перетащил этих сволочных дочек сюда обеих. А они разъехались по разным штатам, неплохо устроились и забыли о родителях. Под разными предлогами к себе их не приглашали и совсем не приезжали сюда, к ним… И внуков отучали скучать по бабушке с дедушкой. Из-за этого Платоновы страдали больше всего. В общем, ужас. Семья, ради благополучия которой Платонов с женой сюда приехали, совершенно, как-то цинично, безнравственно распалась.

— Какая трагедия. Почему, почему это случилось?

— Да случилось… И знаешь, мама, сам Юрий Васильевич это переживал даже больше, чем Галина Антоновна. Поэтому он совсем спился.

— Я помню тот ужасный вечер у них дома, когда мы приехали в Америку в связи с папиной командировкой более восьми лет назад. Уже тогда он подавал признаки человека, причастившегося к алкоголю.

— Да, мама. Но это было начало, это еще было связано только с потерей статуса. А эти мерзкие дочки его добили. Он совсем спился. Мы несколько раз оказывались с ними в одной компании, здесь, у наших русских, так он допился до белой горячки. И наконец… его скрутил страшный инсульт. Бедной Галине Антоновне досталось. А сейчас ей очень туго. Она очень славная, и ее одиночество ужасно.

— Это редкая трагедия, неслыханная, — сказала Инга

— Ой, мама! Очень даже слыханная. Ты там живешь в вашем университетском захолустье, где почти нет русских. А мы тут крутимся в эмигрантских компаниях. Тут такого насмотрелись и наслушались. Ну вот недавно, пример. Эмигрантская пара. Там, в СССР, он был врачом, зав. поликлиникой. Она тоже была участковым врачом. Сюда приехали. Им чуть за шестьдесят. Еще моложавые, полные сил, а занятости никакой. Специальности нет, языка нет, живут в одном из этих домов, что на государственных субсидиях. Неплохая квартира, что-то типа трехкомнатной квартиры в СССР, благоустроенная, с посудомоечной машиной, подсобными помещениями. Во дворе — бассейн, купайся сколько хочешь.

Всем обеспечены: денежным пособием, фудстемпам (талонами для приобретения продуктов питания), жильем, медициной, то есть абсолютно спокойная, обеспеченная жизнь. Не надо думать о завтрашнем дне, о стоянии в очередях… Все замечательно…. С одной стороны — радость обеспеченной, беззаботной жизни. С другой — амбиции. Там они привыкли быть важными и главными, а здесь замкнуты на таких же немолодых людях, причем разного интеллектуального уровня, уровня образования. И это для таких людей самое страшное..

— Ой, лучше не дожить до такого, — содрогнувшись, словно желая что-то сбросить с себя, сказала Инга.

— Ну что ты, мамочка. Брось. Это естественный человеческий цикл. Американцы мне нравятся тем, что принимают жизнь такой, как она есть, и к естественным проявлениям человеческой природы относятся философски. Они уже смолоду себя готовят к тому, что рано или поздно придется попасть в дом престарелых. У них есть даже страховки для этого. Конечно, уровень условий в этих домах зависит от того, сколько ты платишь. Есть просто шикарные, с высококлассным обслуживанием, с хорошими аппартментам. А есть и скромные. Но зато пожилые люди там под наблюдением медперсонала, их обслуживают в быту, возят в автобусах по их нуждам, даже на концерты группами.

А что, лучше, как было в СССР? Все на головах друг у друга, и эти несчастные старики всем мешали, ютились в каких-то уголочках этих тесных квартир, вынужденные терпеть унижения со стороны молодых, которые ждали их смерти.