Назад в СССР 7

Видно было, что Горохов старается держаться, но всё это сильно по нему ударило. Дело, из-за которого я застрял в этом городке, крутило свои шестеренки слишком близко к столичной верхушке.

— Погодите, Никита Егорович! — фраза вышла хриплой, ком в горле мешал говорить. — Что за х*рня творится? Мы же столько висяков громких раскрыли? Что произошло? Дайте угадаю… Галина вмешалась?

— Она самая. Дожала-таки нас. Еще и побег Березова ей на руку сыграл. Дескать, прошляпили убийцу. Я понимаю, что в этом нет твоей вины. В курсе уже, как местные обосрались. Но казус против нас вывернули. Сам знаешь, как это в системе на раз-два делается.

— А как же Щелоков? Куда смотрит? Он же грамотный мужик. Должен понимать.

— А Николай Анисимович сейчас сильно не выпячивается. Как раньше гнуть свою линию опасается. Андропов не дремлет, по лестнице служебной поднимается. А генсек плох. Сам знаешь, что у Щелокова все на нём завязано, — Никита Егорович понизил голос и чуть ли не шёпотом проговорил. — Знаешь, что я вообще думаю? Только между нами, Андрей… Не будет Брежнева, не будет и Щелокова. Николай Анисимович старый волк и чует свой закат. А Галина отца продавила. Тот дал МВД задание проверку с пристрастием провести и оценить нашу эффективность.

Мне ужасно хотелось вставить свое слово, спорить до хрипоты, но я закусил губу и молча слушал Никиту Егоровича. Спорить-то ведь нужно не с ним.

— По эффективности вопросов вообще нет никаких, — продолжил он. — Дела раскрываем, но тут за другое уцепились. Нецелевое расходование бюджетных средств. Якобы командировки наши государство оплачивает, а вообще эту работу, которые мы выполняем, должны местные проводить. Ну, то есть, глухари громкие раскрывать без привлечения сторонних сил и ресурсов. Бред, конечно… Но тут получается двояко. Мы такие молодцы и по всему Союзу колесим, а вся советская милиция, получается, в жопе, раз без нас не справляется. Ничего не могут или ничего не хотят делать, того, что мы проворачиваем.

— Так ведь состав нашей группы уникальный, — не сдавался я. — Каждый высококлассный спец в своем деле. В каждом городе таких быть не может.

— Ты это мне-то можешь не рассказывать, — вздохнул Горохов. — Уж кому, как не мне об этом знать. Вот только как это до партократов донести? Блекло выглядят органы на нашем фоне, понимаешь? Щелокову поставлена задача в кратчайшие сроки создать в каждом крупном регионе по такой группе, как наша. Мы теперь что-то вроде прототипа стали. Экспериментального образца, который уйдет в переработку. Но будут такие группы работать только каждый по своему региону. Утопия, конечно. Ты прав. Наш отдел уникальный. Второго такого не будет.

И прототип не поощряли, а списывали на свалку истории. Да что это за ерунда?

— Так, может, попросить? И нас воткнут куда-нибудь? — с надеждой спросил я. — Хоть в Мухосранскую область. Я согласен.

— Нас спишут, благодаря Брежневой, — как молотком вколотил каждое слово Горохов. — Дескать, банальное убийство артиста Большого театра не раскрыли.

— Подозреваемый же у нас есть.

— Есть, а где? Он в бегах. Сам понимаешь, что преступление считается раскрытым, когда обвинение предъявлено и преступник в клетке сидит, по всем параметрам. А этого теперь, чую, не найдем.

— Найдем, Никита Егорович, — заверил я.

Как можно бодрее заверил. Ведь всего сказать я всё-таки не мог.

— Ах… Андрей. Мне бы твою уверенность… В общем, я пока больничный взял. С сердцем.

— А что у вас с сердцем? — встревожился я.

— Да ничего, здоров, как бык. Это для проформы больше. У меня одноклассник кардиолог. Прикроет. Пока я на больничном, меня официально с приказом о расформировании группы под подпись не могут ознакомить. А значит, приказ не может вступить в силу. Вот такие загогулины на тонком льду выписываем. Так что давай, Андрей Григорьевич. На тебя одна надежда. Поймай этого Зеленоярского Потрошителя. И Березова найди. Если все сделаешь как надо, то шанс сохранить группу есть. Сам понимаешь, я долго прятаться на больничном не смогу. Если растягивать, то на военно-врачебную комиссию направят — да и спишут за профнепригодность по состоянию здоровья.

Вот так… Пашешь на систему, а в итоге рискуешь остаться у разбитого корыта. В каждой системе — человек только винтик. Всем это давно известно, а я вот все как-то привыкнуть не могу.

— Я все сделаю, Никита Егорович. Только отправьте ко мне в помощь Ожегову и Каткова.

— Не могу, Андрей… Их пока распределили в другие места. Светлану Валерьевну — в НИИ МВД, а Катков вернулся в кримотдел на Петровку. Теперь они, надеюсь, временно, на своих старых рабочих местах.

— Быстро управились. Тогда сам справлюсь… — сказал я, а про себя подумал, что не люблю давать пустых обещаний. И в этот раз было неприятное ощущение, что именно так я и поступил.

Ведь если мой смелый план не сработает, это приведет к краху нашей группы, с которой я за несколько лет уже сроднился и не представлял своей жизни и карьеры без нее.