Назад в СССР 7

На меня поднял взгляд пухляш в очках и нелепом расписном галстуке в ромбик при рубашке с коротким рукавом. Никогда не понимал, как можно носить галстуки с такими рубашками. Впрочем, потом пиджаки с футболками и кедами будут носить, и ничего.

— Войдите, — директор заставил свой взгляд оторваться от вороха бумаг. — Вы кто?

— Виктор Николаевич, я от Караваева, он вам звонил по поводу трудоустройства.

— А... Да-да. Конечно, — при упоминании начальника местной милиции пухляш даже разулыбался. — Какое у вас образование?

— Работать буду не я.

— Вот как? — директор поправил очки и удивленно на меня уставился.

— А кто же?

— Вот, — я положил на стол листок.

Монин внимательно прочитал и недоуменно хмыкнул:

— Ну-у… Вообще мы так на работу не принимаем. Человек сам должен прийти. А вы кто ему, собственно, будете?

— Скажем так, доброжелатель… Вам Михаил Олегович привет передавал и просил посодействовать.

— На такую должность вакансий у нас нет, — задумчиво пробормотал директор, потирая широкую, как у Леонова, лысину. — Но если Михаил Олегович просит… Мы можем ее взять временно. На декретную должность. Освободится через месяц. Приходите недельки через три.

— Вы не поняли, — замотал я головой. — Этот человек должен выйти на работу уже завтра. Максимум — послезавтра. Михаил Олегович сказал, что будет очень вам признателен и в долгу не останется.

— Хм… Что же делать? — директор ослабил узел галстука и вытер платком лоб, пожевал губу, нажал на кнопку переговорного устройства и сказал. — Оленька, зайдите ко мне, пожалуйста.

Затем повернулся ко мне и закивал:

— Мы что-нибудь придумаем, молодой человек. Так Михаилу Олеговичу и передайте.

— Это еще не все, — я продолжал улыбаться и старался говорить как можно мягче, — У меня не совсем обычная просьба. Поставьте, пожалуйста, новобранца в ночную смену? Каждый день.

— Каждый день? — брови пухлыша встали домиком. — Но это противоречит КЗоТу…

— Хотя бы временно. На недельку. Придумайте что-нибудь…

* * *

Вахрамеев договорился с Палычем, и тот отрядил нам прокурорского следака для проведения обыска в гараже Гусева. Повод был. Возможно, Гусев и есть Потрошитель, ведь не зря он стрелял в Берга и просил немаленькую сумму взаймы у Кузьмича. Гад, наверняка собрался навострить лыжи. Еще и эти вырезки газетные у него в квартире из криминальной хроники.

Дело возбудили по факту покушения на убийство практиканта. По нему и вынесли постановление о производстве обыска в гараже Хирурга. Что ж, нам любая бумажка подойдет.

Выдвинулись с утра в гаражный массив. Вахрамеев и Погодин, проникнувшись моим планом, бурно обсуждали поимку Потрошителя. Выдвигая версии одну невероятнее другой, кто бы мог им оказаться.

В список потенциальных подозреваемых попал даже начальник милиции Караваев, который много месяцев не мог вообще усмотреть наличие в городе серийника. А после моего приезда не особо горел оказывать мне содействие в его поимке. Хотя вот с директором молокозавода дела помог уладить.

Не обошли подозрения стороной и нового завотделения роддома, Тамару Павловну Резникову. Но к той пока не подберешься. Юридических оснований нагрянуть к ней с обыском нет. Есть лишь наши догадки, что бездетная гром-баба, теоретически, могла слететь с катушек и начать кромсать молодок. Тем более, раз уж после того, как она застукала Берга, который собирал для мне информацию, роясь в журналах, на следующий день чудесным образом в архиве и ординаторской случился пожар, уничтоживший все врачебные записи. А после в студента и вовсе стреляли.

— Командир, — задумчиво проговорил Вахрамеев, — я тебе еще не доложил по родственникам убитых. Переговорил со всеми второй раз. Совсем из головы вылетело в свете последних событий. Так вот… Все дети у погибших родились вне брака. Но это ты и так знал. Родители и ближайшее окружение на них давили, что нехорошо людям в глаза смотреть будет.

— То есть, — сказал я, выруливая на грунтовку, что вела к гаражам по ул. Партизанской. — Они, фактически, вынудили их отказаться от новорожденных? Потому и помалкивали при наших расспросах?

— Получается, что так. Кроме одной, которая с бабушкой жила. Та просто была легкомысленная особа и не слишком обремененная семейными ценностями. Любила погулять, и в планы ее растить ребенка совсем не входило.

— Постойте, — воскликнул Погодин. — А ведь об этом, ну, что они бросили детей, могли знать не только работники роддома, но и больницы, где младенцы проводят первый месяц жизни. И «Дом малютки» еще есть. Что если Потрошитель поучал информацию оттуда? А не из роддома, как мы думали.

— Возможно, — я задумчиво кивнул. — Вот только есть тогда одна нестыковочка. Всех матерей оперировал Гусев. Как Потрошитель мог об этом узнать, выбирая жертву?

— Получается, как ни крути, — кивнул Федя. — А тропинка ведет к злополучному роддому.

— А может, в их больничной карте, с которой они поступают в «Дом малютки», указана информация о враче, осуществлявшем родовспоможение? — предположил Вахрамеев. — Тогда круг возможных подозреваемых расширяется.