Назад в СССР 7

— Бл*ха… — я закусил губу. — Ещё как расширяется. Вот подбросили вы мне новой работки. Надо будет проверить детские медкарты, и если там действительно Гусев обозначен, придется отрабатывать работников этих учреждений. А то и правда, что-то мы на одном роддоме зациклились.

Машина въехала в чуть извилистый и ухабистый ряд гаражей.

— Вот он, — ткнул пальцем Вахрамеев в один из них. — С зелеными воротами.

Я остановился. У гаража уже крутился прокурорский следак с двумя понятыми и широкомордый работяга с ломом и кувалдой.

— А это еще кто? — нахмурился Погодин, разглядывая молотобойца.

— Медвежатник, скорее всего, — предположил я. — Вернее, его грубая версия. Слесарь-взломщик.

Мы вылезли из машины. Следак был далеко не молодой мужик с уставшими глазами и лицом, изрезанным морщинами. В таком возрасте обычно уже в прокуроры выбиваются или в замы. А этот — всего лишь капитан по-нашему. Он обмахивался полами кителя. Жарко в форме.

— Ну что ж, товарищи, — следователь протянул нам руку. — Приступим, а то у меня еще дел невпроворот. Не понимаю, к чему вам понадобился этот гараж.

Видно было, что прокурорскому это распоряжение Палыча жало, давило и натирало, как та самая форма в жаркую погоду. Но человек он подневольный. Хотя следователи и позиционировались всегда как лица процессуально-независимые и самостоятельные в принимаемых решениях, но на деле было все не так радужно. Над каждым следаком (особенно над милицейским) числилась куча начальников разного пошиба. Начиная от непосредственного начальника отделения или отдела — и заканчивая начальником управления и его замами.

Собирались в свое время вывести следствие в отдельную структуру. Но в итоге это коснулось только прокурорских, а ментовские так и застряли в подчинении горрайорганов МВД.

Понятые, двое потерто-замасленного вида мужиков, несмотря на жару, одетых в подобие рваной робы и кирзачи, с любопытством ожидали действа.

— Ломай, — скомандовал следак «медвежатнику».

Тот поплевал на широкие ладони и попытался просунуть плоский конец лома между створками. Но ворота лишь насмешливо скрежетнули в ответ и не дали протиснуться орудию. Мужик покряхтел, поматерился и попробовал вогнать лом с размаху. Бум! — словно ударил в глухой колокол. На торцах створок отслоились кусочки ржавчины, но ворота не сдавались. Бум! — ничего не изменилось. Хороши запоры. Так до утра можно долбить.

Это всем было понятно. Горе-медвежатник повернулся к нам и растерянно пожал плечами:

— Не идет, зараза, что делать будем?

— Дай-ка я попробую, — следак неожиданно скинул китель и схватился за лом. Видать, и вправду у него много работы, что так торопился. Помолотил по воротине, оставляя на полотне ямки-вмятинки. Распугал воробьев на соседнем дереве, вспотел и запыхался.

— Эх… Ключ бы, — отшвырнул он лом. — Странно, что мы его при обыске квартиры Гусева не нашли. Видно, он с собой его забрал.

Я подошел к двери и осмотрел щель между створками. Лом явно не пройдет. Гвоздодер можно попробовать, но рычаг короткий. Силы не хватит, чтобы сломать.

— Граждане гаражники, — повернулся я к понятым, что шушукались в сторонке (они явно были из местных). — Есть у вас пилка по металлу?

— Найдем, — почти даже весело отозвался тот, что повыше, и скрылся в одном из соседних гаражей.

Вернулся быстро.

— Держи, — протянул он мне пилу.

Я разобрал ее и оставил в руках только узкую ленточку полотна с мелкими зубчиками. Просунул ее в щель и стал пилить ригель. Металл его оказался относительно мягким. Так что дело бы и шло, но пилка постоянно за что-то цеплялась. Створки стискивали ее, пытаясь сломать. Минут через двадцать мучений (пилил я сам до конца, никому не доверил такую работу, а то еще полотно сломают), наконец, головка ригеля отвалилась — мы услышали глухой стук с той стороны двери, когда она шлепнулась на пол.

Я потянул воротину на себя. Солнце протиснулось в полумрак помещения следом за мной. Из глубины пахнуло прохладой, бензином и выхлопными газами. Странно… Газы-то здесь откуда? Давненько Гусев машину не заводил. Я замедлил движения, пытаясь вовремя понять, в чем подвох.

И быстро сообразил, что ошибся… На просвет через заднее стекло в машине, на переднем водительском сиденье, виднелся черный силуэт человека. Я махнул рукой своим и схватился за пистолет. Вахрамеев и Погодин тоже обнажили оружие.

— Держите его на прицеле! — скомандовал я. — Гражданским не входить! — зло бросил я понятым и «взломщику», которые, конечно, попытались протиснуть в гараж любопытные морды.

Сам я обошел машину и приблизился к водительской двери. Внутри сидел явно человек. Вот уже видна борода и непонятного цвета замызганный пиджак.

Человек сидит, уставившись перед собой, и не шевелится, но даже со спины он показался мне знакомым. Я резко распахнул дверь. За рулем, закатив глаза, сидел Кузьмич. Лицо уже покрылось мерзкой синевой. Трупные пятна сползли по шее и терялись за воротом «довоенного» пиджака.

— Твою мать! — я потянул его за рукав.

Его конечности застыли. Трупное окоченение еще не прошло. Значит, умер недавно.

Я обернулся и крикнул: