Настоящий Древний Рим. Мифы и правда о Вечном городе

Если на волю отпускался раб старше 30 лет, и освобождение осуществлялось одним из официальных способов, вольноотпущенник получал римское гражданство, за исключением некоторых прав, например, такой человек не мог претендовать высшие должности в государстве. Если же раб младше 30 лет или освобожден неформальным способом, он получал права латинского гражданства. Вольноотпущенники со статусом латинского гражданина, например, не имели права составлять завещания и наследовать имущество по завещаниям[360], они могли лишь оставить свои пожелания по разделу своего имущества, но их бывший хозяин имел право присвоить его себе полностью.

Главное, чем вольноотпущенники отличались от свободнорожденных, было отношение к бывшему хозяину. До конца своей жизни бывшие рабы оставались связанными со своим господином неразрывными узами – они становились его клиентами, а он – их патроном (покровителем). Само имя вольноотпущенника говорило о его статусе бывшего раба: он получал личное и родовое имя бывшего хозяина, к которым добавлял свое личное имя. Объяснить проще на примере. У Марка Туллия Цицерона был любимый раб по имени Тирон, которому Цицерон даровал вольную. Полное имя Тирона стало звучать так: Marcus Tullius Marci libertus Tiro – Марк Туллий Тирон, отпущенник Марка. Вольноотпущенник нес по отношению к своему патрону огромное количество обязательств, во многом похожих на обязательства сына по отношению к отцу. Эти обязательства были взаимными и регулировались в бо́льшей степени обычаем, чем законом. Вольноотпущенник был обязан выказывать уважение своему патрону, выполнять его просьбы и поручения, честно представлять интересы патрона в различных сделках и предприятиях. Он является по первой просьбе, сопровождает патрона на форум или в иные общественные места, присутствует на нужных мероприятиях, защищает его. Вольноотпущенник не может без особого разрешения магистрата подать на своего бывшего хозяина в суд, не может свидетельствовать против него. Он обязан оказывать своему патрону материальную помощь в случае необходимости. Если вольноотпущенник проявлял неуважение или неблагодарность, патрон имел право жаловаться на него. За оскорбление или брань по адресу патрона, его жены или детей вольноотпущенника могли отправить во временную ссылку, а если он поднял на них руку, совершил на них донос или распустил о них клевету, то приговор был очень суров – работы в рудниках[361]. И самое интересное: патрон мог притязать на имущество вольноотпущенника после его смерти.

Каковы же были эти притязания? Вольноотпущенник был обязан оставить патрону половину своего имущества по завещанию[362]. Даже если у вольноотпущенника оставались родные дети, рожденные уже после его освобождения из рабства, патрон все равно мог рассчитывать на большую долю в наследстве. И лишь в I в. н. э. был принят закон, который четко регулировал долю патрона: если у вольноотпущенника был 1 ребенок, то его имущество делилось поровну между ребенком и патроном; если 2 ребенка, то патрон получал третью часть; если же 3 ребенка, то вольноотпущенник имел право ничего не оставить своему бывшему хозяину[363]. Все свои права по отношению к вольноотпущеннику патрон передавал по наследству своим детям, причем эти права сохраняли силу даже в том случае, если эти дети отказывались от всего остального своего наследства[364].

Патрон мог и утратить свои права, если небрежно относился к своим обязанностям по отношению к вольноотпущеннику, например, сознательно делал что-то во вред ему, запрещал ему заниматься деятельностью, приносящую доход, или каким-то образом препятствовал ему зарабатывать себе на жизнь. Если вольноотпущенник в нужде, патрон обязан кормить его[365]. Кроме того, в поздние эпохи связь вольноотпущенника с бывшим хозяином могла быть разорвана милостью императора, однако, и на это было необходимо согласие патрона[366].

Конечно, история знает много случаев, когда патроны плохо обращались со своими вольноотпущенниками, а те, в свою очередь, предавали бывших господ, доносили на них и даже участвовали в их убийствах. Такие вещи часто происходили в период гражданских смут, и, бывало, даже вознаграждались, но в остальное время категорически не одобрялись.