Наследник древней силы 4. Вражда

— Не думаю, что в настоящий момент следует ставить данный вопрос столь категорично. Однако среди армейских офицеров есть выходцы из новгородской знати, для которых мысль воевать против собственного княжества неприемлема. Есть те, кто ранее поддерживал добрые отношения с Ростиславом Васильевичем и обеспокоен действиями Николая Голицына. Они готовы оказать посильную помощь, — Плещеев достал из кармана кителя запечатанный конверт и положил на стол. — Здесь имена людей, к которым вы можете обратиться. Мы бы хотели и дальше помогать, но, надеюсь, понимаете, что… есть вопросы финансового характера.

— Вам нужны деньги, — понял Зеленогорский.

— Разумеется. Надо компенсировать риски.

— Сколько?

— Среди командования нашей части есть три человека, готовых сотрудничать с руководством Новгорода. Каждый из нас хотел бы получить по восемьдесят миллионов рублей.

Вот, оказывается, к чему всё свелось. Офицеры хотели обогатиться. А у кого денег взять? Не у главного же командования? Вот и прибежали к нам. Запросили, правда, относительно скромную сумму. Ну что такое двести сорок миллионов для какого-нибудь крупного рода? Впрочем, не факт, что потом не попросят ещё.

Теперь я в полной мере осознал, почему война в Волыни так сильно затянулась. Если среди армейского руководства СРК столько офицеров мечтает обогатиться за счёт подобных договорняков, проку от такого командования не будет.

Я ощутил что-то сродни омерзения к сидящему передо мной человеку в погонах. Я ведь был там и видел последствия всего того бардака, который творился в вооружённых силах СРК. Но деваться некуда: став воеводой, я вошёл в крупную игру, где мораль остаётся за скобками. Наоборот, следовало порадоваться, что офицеры оказались такими сговорчивыми.

— Будет, — не раздумывая, кивнул Зеленогорский. — Насчёт этого мы с вами отдельно свяжемся. Позже.

— Благодарю, господа. Ну а засим позвольте откланяться. О любых изменениях вы, Артур Дмитриевич, и вы, Артём Эдуардович, будете уведомлены.

Когда Плещеев ушёл, Зеленогорский открыл конверт. Там оказалось письмо с фамилиями и именами одиннадцати человек — одиннадцать офицеров, занимающих различные должности в армейских частях на территории Новгородского княжества. Были тут люди и с военно-морской базы в Двинске, и с какой-то базы ПВО, и с авиабазы в Невске. Только из полка оперативного реагирования никого не было.

— И всем им платить? — усмехнулся я. — Накладно будет. Но хоть какие-то союзники — и то хорошо.

— Это стоящие вложения, — Зеленогорский просмотрел письмо, повертел его в руках и сунул в конверт. — Тут много бояр, которые не до конца отреклись от своих родов. Это хорошо. Я свяжусь с этими людьми… если вы не против, конечно, предоставить это мне. Наверное, у вас и без того много дел.

— Да, лучше всего это сделать вам, — сказал я, понимая, что главе крупного рода будет легче найти общий язык с боярами и князьями, чем мне. — Но они со мной всё равно должны связаться для координации действий. Воевода здесь пока я.

— Само собой.

— Что думаете насчёт десанта? Как по мне, неплохой ход.

— Без сомнения это нанесёт сильный удар по экономике Новгородского княжества. Однако не думаю, что канцлер будет использовать для этого местных военных. Если он не дурак, то понимает, какие царят настроения в армии. ООД, наёмники, собственная дружина — это вероятно. Я оповещу глав родов об опасности. Кое-где понадобится усилить охрану. Сколько на данный момент у вас под началом людей?

— Около четырёхсот дружинников — это те, кого я могу выставить прямо сейчас. Ещё тридцать пять родов готовы отдать под моё командование своих бойцов — по двадцать-тридцать человек от каждого. Считайте, тысяча. Но их мы не должны направлять на север — это резерв на случае серьёзной заварушки в городе. Ещё есть наёмники Борецких — около четырёх тысяч человек. Вот их стоит задействовать. Борецкие согласны. Лишь бы им платили.

— Маловато. Надеюсь, когда Новгород объявит о независимости, местные регулярные части перейдут на нашу сторону. Тогда мы сможем оказать полноценное сопротивление любому захватчику.

— Отделение от СРК — не очень хорошая идея, — отметил я.

— Но ведь Ростислав хотел именно этого, и многие этого хотят, особенно сейчас, когда Голицыны показали своё истинное лицо. Никто не желает жить под их началом. Вы тоже, помнится, были против них. Что-то изменилось?

— Моя позиция осталась прежней. Я никогда не желал разрыва с Союзом, не желаю и сейчас. Кто бы ни возглавлял Новгород и СРК, разрыв повлечёт плохие последствия для всех. Союз — это не Голицыны, и мы подчиняемся не Голицыным.

— Пока что всё движется именно к этому.

— Стань я прошлой осенью канцлером, не произошло бы того, что случилось в этом месяце.

— Но вы избрали другой путь. И случилось то, что случилось.

— Вы общались с канцлером? В новостях пишут, что он не желает идти на переговоры, но всё же… — я вопросительно посмотрел на Зеленогорского.

— Разумеется. Его позиция достаточно… радикальна.

— Хм… Интересно, почему? Честно сказать, я не очень это понимаю. Мы не нарушаем законы СРК, так ведь?