Написано кровью моего сердца

Мистера Уэмисса, щуплого пожилого мужчину, сбило с ног в прямом смысле — пытаясь удержаться, он болтал ими так сильно, что с одной стопы соскочила туфля. Я улыбнулась и посмотрела назад — где там Рэйчел с Йеном? — но вместо них увидела на тропе маленького круглолицего мальчика лет четырех-пяти, с длинными светлыми волосами, спускающимися по плечам.

— Э-э… Родни? — попробовала угадать я. Последний раз я видела его двухлетним малышом, хотя кто еще мог прийти вместе с мистером Уэмиссом?

Ребенок кивнул, разглядывая меня с серьезным видом.

— Вы волшебница? — поразительно звучным голосом спросил он.

— Да, — удивленно ответила я, понимая, что действительно узнаю себя в этом слове. С каждым шагом, с каждым горным перевалом восстанавливалась моя индивидуальность. Наслаждаясь благоуханием природы и собирая ее дары, я сбрасывала с себя шелуху недавнего прошлого и превращалась в ту, кем я раньше была здесь. Я вернулась. — Да, — повторила я. — Я миссис Фрэзер. Если хочешь, можешь звать меня бабуля Фрэзер.

Мальчик задумчиво кивнул, бормоча себе под нос «бабуля Фрэзер», будто пробовал эти слова на вкус. Затем посмотрел на Джейми, который как раз поставил мистера Уэмисса на землю и так широко улыбался парнишке, что мое сердце просто таяло.

— Это он самый? — прошептал Родни, подходя ближе ко мне.

— Да, это он, — с важным видом кивнула я.

— Эйдан говорил, что он большой, — заметил Родни, получше рассмотрев Джейми.

— Таким большим ты его и представлял? — Я почему-то не хотела, чтобы мальчик разочаровался при первой встрече с им самым.

Мальчик знакомым движением склонил голову набок (так делала Лиззи, желая оценить что-то) и философски ответил:

— Ну, он намного выше меня.

— Все относительно, Родни, — согласилась я. — Кстати, о родне — как там твоя мама? И… отец?

Я не знала, сохранилась ли до сих пор весьма оригинальная семья Лиззи. Случайно влюбившись в идентичных братьев-близнецов, она решила, что выйдет замуж за обоих — и откуда в скромной шотландской служанке девятнадцати лет взялось столько коварства и хитрости? Неизвестно, кто из них был отцом Родни, Джосайя или Кесайя Бердсли, но…

— А, мама опять беременна, — обыденным тоном сообщил Родни. — Говорит, готова кастрировать отца, или па, или даже их обоих, чтобы положить этому конец.

— Что ж… способ и правда действенный, — ошеломленно отозвалась я. — Сколько у тебя братьев и сестер? — До отъезда из Риджа я принимала роды, и тогда на свет появилась девочка…

— Одна сестра и один брат. — Родни явно надоело отвечать на мои скучные вопросы, и он приподнялся на цыпочки, чтобы посмотреть, кто идет по тропинке. — Это Мария?

— Кто? — Обернувшись, я увидела сквозь деревья Йена и Рэйчел на подковообразном изгибе дороги.

— Ну, Мария с Иосифом, бегство в Египет[146], — объяснил мальчик, и я вдруг рассмеялась. Рэйчел с заметно округлившимся животом ехала верхом на Кларенсе, рядом шел Йен, отрастивший за несколько месяцев библейских масштабов бороду. За ними следовала кобыла с Дженни и Фрэнсис, а также вьючный мул, но их еще не было видно.

— Это Рэйчел, — пояснила я, — и ее муж Йен. Он племянник его самого. А как там Эйдан и его родственники? — Джейми и мистер Уэмисс двинулись вперед, тараторя что-то о делах в Ридже. Родни по-джентльменски взял меня под руку и кивнул им вслед:

— Идемте скорее. Обгоним Opa, хочу рассказать маме первым.

— Opa… Твоего дедушку? — Вскоре после рождения Родни Джозеф Уэмисс женился на немке по имени Моника. Кажется, «opa» в переводе с немецкого — это как раз дед.

— Ja[147], — подтвердил мальчик.

Тропа извивалась вдоль верхних склонов Риджа, открывая манящий вид на поселение: разбросанные среди ярко цветущего лавра домики, свежевспаханная черная земля под огороды. Я коснулась копального ножа на поясе — вот бы сейчас запустить руки в почву, выдернуть сорняки…

— Возьми себя в руки, Бичем, — с улыбкой пробормотала я себе под нос, когда мысль о сорняках вызвала такую радость.

Родни нельзя было назвать болтуном, но по пути мы поддерживали дружескую беседу. Мальчик сообщил, что всю последнюю неделю они с opa каждый день ходили к перевалу, чтобы встретить нас.

— Мама и миссис Хиггинс специально для вас отложили на ужин окорок, — рассказывал он, с предвкушением облизывая губы. — А еще есть мед, можно намазывать на кукурузный хлеб! В прошлый вторник отец нашел дерево с пчелами в дупле, и я помог ему их выкурить. Потом…

Я что-то рассеянно ответила, после чего мы оба замолчали. Я готовилась увидеть открытую местность, где некогда стоял Большой дом, и при воспоминании о пожаре сердце кольнуло от беспокойства.

Когда я в последний раз видела наше жилище, оно представляло собой кучу обгоревших бревен. Джейми уже выбрал место для нового дома и даже срубил деревья. Мысли об этом вызывали грусть и сожаление, однако на выжженной земле все равно прорастали надежды. Джейми пообещал мне новый сад, новый медицинский кабинет, большую кровать, на которой можно вытянуться во весь рост, а еще стеклянные окна.