Написано кровью моего сердца

Больным горлом Роджер попытался издать звук, который говорил бы: «Сочувствую, сожалею», — только вот гортань не обманешь: вышло довольно суровое хмыканье, от которого доктор снова побагровел.

— Вы правы, нет мне оправдания, — печально добавил Макьюэн.

«Оно и к лучшему, — подумал Роджер. — Глянул бы я на твои попытки вернуться, ты… ты…» Он сдержал все обвинения, что хотел высказать — от этого сейчас толку не будет, — и вернулся к прежней теме.

— Вы сказали, что Гейлис забеременела от вас. Где тогда этот ребенок? — спросил Роджер, прислушиваясь к шагам и стукам наверху.

Макьюэн сделал долгий прерывистый вдох.

— Говорю же… Она отлично разбирается в травах.

— Господь всемогущий. Вы знали, что она намерена это сделать?

Доктор громко сглотнул, ничего не ответив.

— Боже мой. Боже, — повторил Роджер. — Не мне вас судить, но, на мой взгляд, вы должны гореть в аду.

После чего спустился вниз по лестнице и вышел из дома на улицы Крейнсмуира. Пусть сами разбираются.

* * *

Он обошел площадь шестнадцать раз (небольшая была площадь), прежде чем его гнев хоть немного утих. Теперь Роджер, сжав кулаки и делая глубокие вдохи, стоял перед дверью дома Дунканов.

Надо вернуться. Утопающих не бросают, даже если они целенаправленно угодили в болото. Да и мало ли чего способен натворить Макьюэн в очередном приступе ярости — может и броситься к этим двоим на чердак. О реакции Бака или, боже упаси, самой Гейлис страшно подумать.

Стучаться он даже не стал. Артур Дункан — местный прокурор, его дверь всегда открыта. Заслышав шаги, служанка высунула голову, а увидев Роджера, видимо, решила, что он просто выходил на минутку.

Роджер мигом взлетел по лестнице, уже представляя, как Гектор Макьюэн висит на небольшой люстре в гостиной, беспомощно дергая ногами.

Однако он обнаружил доктора все в том же кресле. Макьюэн сидел, закрыв лицо руками, и даже не поднял голову, когда Роджер осторожно потряс его за плечо.

— Ну же, дружище, — прохрипел Роджер и затем откашлялся. — Вы по-прежнему доктор, вы нужны людям.

Макьюэн испуганно поднял глаза. На его лице отражались самые разные эмоции: гнев, стыд, печаль, вожделение. Вожделение — это ведь тоже чувство? Ладно, не время пускаться в ученые размышления. Доктор расправил плечи и с силой потер лицо, словно желая стереть все то, что так явно на нем проявлялось.

— И кому я нужен? — осведомился он, вставая и стараясь взять себя в руки.

— Мне, — ответил Роджер и снова прочистил горло. Его кашель звучал как грохот перекатывающихся булыжников и ощущался точно так же. Сильные эмоции едва не душили. — Может, выйдем на улицу? Мне надо подышать, да и вам тоже.

Макьюэн снова глянул на потолок — шум наверху затих — и, поджав губы, кивнул. Затем взял со стола шляпу и последовал за Роджером.

Они вышли с площади, обогнув крайний дом, и стали взбираться по коровьей тропе, обходя кучи навоза, пока не увидели насыпную дамбу, где можно было присесть. Роджер устроился на возвышении и поманил за собой Макьюэна; тот послушно сел рядом. Прогулка вернула доктору самообладание: он сразу повернулся к Роджеру и расстегнул его воротник. Вспоминая прикосновение Гейлис Дункан к его шее, Роджер вздрогнул, однако Макьюэн не обратил на это внимания — на улице холодно.

Доктор положил пальцы на шрам и склонил голову набок, будто прислушиваясь. Затем осторожно пощупал выше, потом опять ниже и слегка нахмурился.

Вот оно, то самое странное ощущение, словно шею окутало теплом. Пока Макьюэн осматривал его, Роджер задержал дыхание, а теперь вдруг сделал резкий выдох.

— Боже, — без хрипоты произнес он, касаясь шеи уже своей рукой.

— Так лучше? — Макьюэн внимательно рассматривал своего пациента, забыв о недавних переживаниях.

— Да… лучше. — Шрам никуда не делся, однако что-то изменилось. Роджер осторожно кашлянул — немного болит, немного сжимает горло, хотя в общем и целом заметно улучшение. Он опустил руку и уставился на доктора. — Спасибо. Что вы, черт возьми, сделали?

Напряжение, не отпускавшее Макьюэна с момента прихода гостей в дом Дунканов, наконец-то улетучилось, как и неприятные ощущения в гортани Роджера.

— Не уверен, что смогу вам точно объяснить, — извиняющимся тоном ответил доктор. — Просто я знаю, какой гортань должна быть на ощупь, и когда я положил пальцы на вашу… — Он пожал плечами. — В общем, я мысленно представил ее в правильной форме.

Макьюэн снова легонько коснулся шеи Роджера.

— Определенно лучше, пусть и совсем немного — повреждения ведь очень серьезные. Честно говоря, я сомневаюсь, что вашу гортань можно полностью исцелить. Однако если вы захотите повторить процедуру, придется выждать некоторое время, пока ткани заживут — как и в случае с наружным ранением. При тяжелой травме стоит проводить сеансы лечения раз в месяц. Гейлис считает… — Его лицо вдруг задергалось, Макьюэн совсем забыл о недавних событиях. Не без труда уняв дрожь, он продолжил: — Гейлис считает, что фазы луны влияют на этот процесс, но она же…

— Ведьма, — закончил за него Роджер.

Выражение лица доктора снова стало несчастным, и он опустил голову, чтобы скрыть это.